litbaza книги онлайнФэнтезиКоролевское чудовище - Кристина Кашор

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 93
Перейти на страницу:

Она замурлыкала себе под нос известную им обоим песенку про северные Деллы, которую всегда играла отцу Арчера, когда навещала его.

Арчер взял ее здоровую руку и поцеловал ладонь. Поцеловал пальцы, потом запястье, провел губами по предплечью.

«Ты шутишь», — подумала она.

Он коснулся ее волос, мерцающих на фоне одеяла.

— Ты выглядишь грустной.

«Арчер. Мне больно шевелиться».

— Тебе и не нужно шевелиться. А я могу прогнать твою боль.

Она улыбнулась через силу и заговорила вслух:

— Не сомневаюсь. Но то же может и сон. Иди к себе, Арчер. Уверена, ты найдешь, кому прогнать боль.

— Бессердечная, — дразняще проговорил он, — ты ведь знаешь, как я сегодня за тебя волновался.

Она и вправду знала. Просто сомневалась, что это волнение хоть чуть-чуть пошло ему на пользу.

Когда он ушел, Файер, конечно, не уснула. Пыталась, но кошмары будили снова и снова. Они всегда становились ярче в те дни, когда она бывала у клеток — потому что именно там умер ее отец.

Кансрел, ее великолепный отец-чудовище. В Деллах чудовища происходили только от себе подобных. Они могли спариваться с не-чудовищами своего вида, но рождались от этого всегда чудовища. У Кансрела были серебристые волосы, мерцающие голубоватым блеском, и темно-синие глаза; и тело его, и лицо были восхитительны — гладкие, изящные, словно отражающий свет кристалл, они излучали то самое неуловимое нечто, что отличало всех чудовищ. В свое время он был самым потрясающим мужчиной на свете — по крайней мере, так считала Файер. Ему куда лучше нее удавалось властвовать над умами людей. Он куда охотнее практиковался.

Лежа в постели, Файер сражалась с воспоминанием о кошмаре: ей снилось, как рычащий леопард цвета полуночи с золотыми пятнами стоит на груди Кансрела, снился запах крови отца, его прекрасные глаза, неверящий, затухающий взгляд.

Теперь она жалела, что отослала Арчера. Он понимал ее кошмары, а еще — Арчер был живым и горячим. Она тосковала по нему, по его жизненной силе.

Ей становилось все неспокойней, и, в конце концов, она решилась на то, от чего Арчер пришел бы в ярость, Дотащилась до гардероба и оделась, медленно, мучительно, в плащ и брюки — все черно-коричневое, цвет ночи. Попытка завязать волосы едва не окончилась капитуляцией и укладыванием обратно в кровать, потому как ей требовались обе руки, а поднимать левую было пыткой. Но она все же справилась кое-как, в какой-то момент сдавшись и поглядев в зеркало, чтобы убедиться, что волосы нигде сзади не торчат. В основном она зеркал избегала — стыдилась того, как при виде себя самой у нее перехватывает дыхание.

Она заткнула за пояс нож и попробовала поднять копье, не слушая голос разума, который взывал к ней, кричал и верещал, что сегодня ей не защитить себя даже от дикобраза, не говоря уже о хищной птице или волке.

То, что нужно было делать дальше, с одной работающей рукой было тяжелее всего. Ей предстояло выбраться из дома по дереву, которое росло за окном, потому что все двери охраняли воины Арчера — а они ни за что не позволят ей раненой бродить в одиночестве по холмам. Если только она не использует свою силу, а этого она делать не будет. Воины Арчера доверяют ей.

Именно Арчер заметил, как старое дерево прильнуло к дому и как легко забраться по нему в темноте — это было два года назад, когда Кансрел был еще жив, Арчеру было восемнадцать, а ей — пятнадцать, и их дружба переросла в нечто, чего воинам Кансрела не требовалось знать в подробностях. Такое развитие событий стало для нее неожиданностью, но она им наслаждалась — невелик был в то время список ее радостей. Вот только Арчер не знал, что Файер начала использовать этот ход сама почти сразу: сначала чтобы улизнуть от людей Кансрела, а потом, когда он погиб, — от людей Арчера. Впрочем, она не делала ничего постыдного или незаконного — просто ей хотелось гулять ночью одной, ни перед кем не отчитываясь.

Она бросила копье за окно. Затем последовала пытка, в ходе которой прозвучало немало ругательств, порвалось некоторое количество одежды и сломалось несколько ногтей. Ощутив под ногами твердую почву, обливаясь потом, дрожа и полностью осознавая теперь всю глупость своей затеи, она оперлась на копье, словно на посох, и поковыляла прочь от дома. Файер не собиралась уходить далеко — всего лишь до кромки деревьев, так, чтобы увидеть звезды. Они всегда утешали Файер в ее одиночестве. Звезды казались ей прекрасными, пылающими и холодными созданиями; а еще одинокими, печальными и безмолвными, как она сама.

Сегодня ночью они сияли так ясно и совершенно.

Стоя на пятачке скалы, возвышающейся за клетками Кансрела, Файер купалась в свете звезд и старалась впитать в себя немного их безмолвия. Глубоко вдыхая, она потерла место на бедре, которое все еще болело из-за другой стрелы — шраму было уже несколько месяцев. Еще одно мучение вдобавок к каждой новой ране — все старые тут же просыпаются и снова начинают ныть.

Ее никогда еще не ранили по ошибке. Трудно было решить, как воспринимать это нападение — ситуация казалась почти забавной. У нее был шрам от кинжала на предплечье и еще один на животе. По спине шла многолетней давности борозда от стрелы. Такое время от времени случалось. На каждого миролюбивого человека находился такой, кто хотел сделать ей больно или убить — быть может, из-за ее красоты, которой ему никогда не обладать, а быть может, из-за ненависти к ее отцу. И на каждое нападение, оставившее шрам, приходилось пять-шесть, которые ей удалось предотвратить.

Следы зубов на запястье — волк-чудовище. Отметины от когтей — хищная птица. И еще раны — мелкие, из тех, что исчезают со временем. Не ранее как сегодня утром, в городе — мужчина, блуждавший по ее телу жарким взглядом, и глаза его жены, пылавшие ревностью и ненавистью. Да еще ежемесячная унизительная необходимость охраны в дни женских кровотечений — для защиты от чудовищ, которые чуют запах ее крови.

— Внимание не должно тебя смущать, — сказал бы на это Кансрел. — Оно должно тебе льстить. Неужели тебе не радостно от того, что ты влияешь на мир, на все и вся, просто тем, что существуешь?

Кансрелу все это никогда не казалось унизительным. У него в домашних питомцах были самые разные хищные чудовища — серебристо-лиловые птицы, багровый, словно кровь, горный лев, травянисто-зеленый с золотыми переливами медведь, леопард цвета полуночного неба с золотыми пятнами. Он специально держал их впроголодь и прогуливался между клеток с непокрытой головой, проводил по коже ножом так, что проступали бусины крови. Одним из самых любимых его развлечений было смотреть, как чудовища вопят, рычат и скрежещут зубами о прутья клетки, обезумев от желания добраться до его плоти.

Она даже подумать не могла без стыда и страха о том, что подобным можно наслаждаться.

Становилось все холодней и сырее, и едва ли этой ночью ей суждено было обрести душевный покой.

Она неторопливо вернулась к своему дереву. Попыталась схватиться и залезть на него, но не нужно было долго скрестись о ствол, чтобы понять, что она ни при каких обстоятельствах не сумеет вернуться в спальню тем же путем, каким ее покинула.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 93
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?