За обедом характерный запах еды, витающий в стенах актового зала, навеял мне воспоминания о ночных кошмарах, он был идентичен тому, что появлялся в моей комнате вместе с санками. Я занервничал и начал крутить головой, осматривая помещение позади себя.

– Ты чего? – тут же заметил Пашка, сидящий напротив с набитым ртом. Он откусывал такие большие куски, что его челюсть не могла полностью сомкнуться. – Спер, что ли, булку? – решил он.

– Нет! – возразил я так уверенно и звонко, что мой голос отскочил от больших стеклянных витражных окон, словно мяч, и ударился о наш стол.

– Ладно, ладно, я же пошутил! – проговорил он, пережевывая еду, что утрамбовалась у него во рту.

Я сделал вывод, нужно быть более бдительным по отношению к своим эмоциям, чтобы они случайно, как сегодня, не выдали меня. Я еще раз прокрутил все произошедшее в голове и задумался об этом запахе. Почему от санок воняет едой? Я мысленно вернулся в тот роковой день и прошелся по логической цепочке: санки стояли у задней двери, которая ведет в столовую, значит, они связаны непосредственно с едой, поэтому от них так и воняет. Гениальный вывод. Внезапно в мое сознание ворвались воспоминания, отпечатавшиеся незадолго до дня X: в те дни выпало много снега и мы до вечера играли на школьном дворе, санки тоже стояли около задней двери. Далее: в тот день, сразу после каникул, когда я опоздал на первый урок и со всех ног несся наискосок по полю, – они тоже стояли. Воспоминания, словно пазл, собрались воедино, и передо мной предстала истина: это санки нашей кухарки, она возит на них остатки еды домой. Я даже вспомнил, как видел ее по дороге, она шла мне навстречу, согнувшись пополам, а за ней на длиннющей веревке ползли нагруженные помоями сани. Меня прошиб пот, и я снова обмочился. Это произошло рядом с домом, и шанс, что кто-то увидит, был минимальный. После того как я переоделся в сухое и проанализировал все, что вспомнил сегодня, решил действовать по совести, если вдруг санки еще раз явятся ко мне.

Всю ночь я ждал их, ворочаясь с боку на бок: принюхивался, вглядывался, прислушивался, но санок не было. Не появились они и в следующую ночь, и через одну. Уставший от мучительных ожиданий и угрызений совести, я вспомнил, как ударил в шкаф ночью, собрав в кулак всю злость и обиду. «Наверное, все же способ Дена действует», – думал я по дороге в школу. За несколько спокойных ночей мне удалось отоспаться, я перестал быть бледным и усталым, тело стало легче килограммов на десять и я начал забывать эту ужасную историю.

В столовке сегодня непривычно много людей: слева толпятся льготники, получающие обед бесплатно, а рядом, словно волки к овцам, подкрадываются ребята из старших классов, желая полакомиться казенной котлетой и пирожками с повидлом. Я повидло не люблю, оно ужасно пахнет и всегда капает на брюки и в рукава. Встав в очередь, я огляделся и увидел, что наши все уже сидят, махнул им рукой – мол, и меня подождите. Очередь продвинулась, я заглянул в открытое деревянное окно кухни и положил локти на подоконник, чтобы подтянуться и прочесть меню на сегодня. Оно обычно висит так, что ничего не разобрать издалека.

– Убери локти и говори, что тебе? – тут же сказала помощница кухарки, разливающая суп по тарелкам.

– Ватрушку с творогом, – протянул я деньги, уставившись в глубину кухни.

Большая кастрюля кипела и булькала, охваченная синими языками пламени. Помощница исчезла с глаз, меня то и дело толкали в спину сзади стоящие со словами «давай быстрее», потом кто-то ударился о мою ногу и упал, в очереди образовалась драка среди первоклашек, не поделивших учебник. Кто-то заплакал. Я обернулся, чтобы посмотреть, а в окне появился огромный извергающий горячее дыхание силуэт. Я, испугавшись, вздрогнул. Это была та самая кухарка, ее огромная грудь выступала на полметра вперед, обтянутая белым заляпанным передником, она чуть было не касалась моих кистей. Я отнял руки и посмотрел ей в глаза, она тоже смотрела на меня. Ее зрачки, очень маленькие, заплывшие некрасивой морщинистой кожей, и красные, кровавые веки резали меня на куски. Я замер. Она, будто змея, пустила своим взглядом яд мне под кожу, парализующий все тело. Сзади опять толкнули, я не успел сгруппироваться и ударился подбородком о косяк. Это привело меня в чувство, и я увидел большую вздутую руку кухарки, протягивающую мне ватрушку с творогом. Сделав над собой усилие, я потянулся и взял ее. Кухарка продолжала безмолвно смотреть мне прямо в душу, будто читая все мои мысли, а тихий, низкий голос ее змеиной сути прошептал прямо у меня в голове: «Я знаю, что это сделал ты… ты… ты…» Вокруг меня воцарилась тишина, казалось, ее шепот околдовал всех находившихся в столовой. Ватной рукой я взял теплую, мягкую ватрушку и развернулся в зал. Передо мной стояла троица апостолов в юбках и туфлях на каблуках. Обычно их цоканье слышно издалека и можно успеть затормозить, если бежишь, и поднять портфель, если кидаешься им, или, например, прекратить драку. Но сегодня они явились абсолютно бесшумно, словно влетели по воздуху. Я испугался еще больше, потому что решил, что они тоже слышали этот голос в своих головах и сейчас начнут разбирательство, тогда кара неминуемо постигнет меня и всех остальных по моей вине. Я почувствовал, как потеплело в штанах и бросил все силы на то, чтобы сдержаться, при этом я открыл рот и стал жадно глотать пропитанный запахом еды воздух. Большой палец моей руки прошел ватрушку насквозь. Мне удалось сдержаться, я отошел в сторону и блаженно поблагодарил Бога за удачу в таком деликатном деле. Тут же ко мне, как вороны, подлетели Пашка, Санек и Ден. Они на лету разломили мою ватрушку и проглотили, оставив на полу несколько белых крошек. Прозвенел звонок, и все хлынули в класс, кроме тех, кого апостолы отчитывали за драку. Я бросил взгляд в окно кухни и понял, что кухарка продолжает осуждающе за мной наблюдать, я опустил взгляд на пол – еще и эти крошки. Нагнулся и собрал все, что осталось от ватрушки, я даже готов был снять кофту и вымыть ею пол, если бы это помогло избавиться от тяжелой, совестной ноши.

Вечером я лег спать немного раньше обычного и, не успев подумать о сегодняшнем дне, уснул. Мне снились сны, все разные и бессмысленные, скорее, несвязные фрагменты каких-то событий, происходивших со мной днем. Такие сны не дают выспаться, заставляя просыпаться и анализировать, с научной точки зрения это называется «выспался посреди ночи». Наконец, я перестал бороться с собой и решил взять книгу, прочесть что-нибудь из пропущенного в этой четверти. Протянул руку вверх, нащупал маленький карманный фонарик и тут почувствовал знакомый запах еды. «Наверно, это от меня так пахнет», – подумал я вдруг, но нет – это воняли санки, неожиданно заявившиеся в гости после небольшого перерыва. Я посмотрел, убедился в том, что это они, и рухнул лицом в подушку. «Я больше не могу-у-у-у-у», – промычал я в нее и заплакал. Дал волю чувствам. Иногда это можно делать, но только наедине с самим собой. Я вытер слезы и собрался с силами взглянуть прямо в лицо ответственности за содеянное, что преследовала меня в кошмарных ночных появлениях. Я тихо и быстро оделся, взял санки и вышел из комнаты. Родители спали за закрытой дверью, я крался по коридору словно вор, хватая на ощупь верхнюю одежду. Слышно было, как стучит сердце и цокают зубы, даже в стиснутом состоянии.