и теперь все рыскали в поисках зарплаты! А в большинстве они моложе меня.

Пристроилась на почту за десять тысяч. Ладно, думаю, зато времени свободного много, скоро двое малышей будут, им же всем помогать нужно!

А потом как-то вечером сын говорит:

– Мам, пойдем, погуляем, поговорить надо! – А сам почему-то глаза прячет.

– Зачем, – говорю,– гулять, давай здесь!

А он на дверь, где их с невесткой комната, кивает:

– Понимаешь, мам, – говорит сын, – нам бы с женой отдельно пожить. А то она, – это он о жене своей, – очень раздражаться стала, куда, говорит, ни ткнешься, всюду ты и на кухне, и в туалете… Тон, правда, был извинительный.

– Мы бы, конечно, сами ушли, квартиру сняли! Но куда нам с малышкой! Никто с грудным ребенком квартиру не сдаст! Я бы, – говорит, – тысяч пять тебе на квартиру добавлял!

Я поняла. К дочери уйти нельзя было, а то и от той муж уйдет!

Вечером почитала объявления. Квартир сдавалось много, но везде дорого. Для меня, конечно, дорого. При моем-то заработке в десять тысяч! А ведь еще есть надо, да и что-то купить!

Поделилась с бабоньками на почте. Одна из них говорит:

– Слушай, есть один дедок! У него пять лет назад жена умерла, один живет. Квартира двухкомнатная, давай поговорю, может комнату тебе сдаст?!

Дедок согласился. За пять тысяч. Это меня устроило.

Квартира оказалась запущенная, грязная. В раковине не мытая посуда, пол в каких-то жирных пятнах, унитаз почти коричневый.

– Ну, ладно, думаю – отмою, за такие деньги, чего еще хотеть?

Да и дедок оказался вовсе не дедком, лет на десять старше меня. Но инвалид, жил на одну инвалидную пенсию.

Он отвел мне в холодильнике свою полку и говорит:

– Давай скидываться на продукты по три тысячи в месяц. А ты нам обоим из этих продуктов готовить будешь! А то мне жрать кашу и яичницу надоело!

Я подумала и отказалась.

– Если хочешь,– говорю, – покупай себе продукты, а я из них тебе готовить буду. А для себя уже сама решу!

В первую же ночь, как и ожидалось, он полез ко мне! Хоть и инвалид, но я его так толкнула, что он с кровати кубарем слетел!

– Это навсегда! – сказала я ему,– еще раз полезешь, ищи себе другую квартирантку!

Потом я его спросила на следующий день:

– Слушай, а ты до этого как обходился?

– Онанизмом занимался, – честно ответил он.

– Ну и занимайся, – разрешила я, только в то время, когда меня дома нет! Чтобы я этих охов, ахов не слышала!

Наверное, он так и делал. Потому что больше не приставал, и жить нам стало спокойно.

***

И вот впервые я осталась одна. К детям старалась заходить редко, пусть тоже почувствуют самостоятельность. Да, и сейчас я им особенно не нужна – у НИХ свои заботы, своя жизнь – нечего мешаться!

Вот родят, тогда, конечно, я им снова буду полезна.

Времени свободного остается много, и я начала задумываться над своей жизнью.

Мне только сорок с небольшим, а жизнь уже прожита. Выросли дети, появятся внуки. И вот думаю – а когда я была действительно счастлива?! И получается, что только в свои первые семнадцать лет. Все только начиналось, должен был вот-вот прискакать принц на белом коне, все было впереди, и конечно, в этом «впереди» сияло безоблачное солнце!

И это было время, когда я была только для себя. А потом я как-то растворилась в семье, работе, муже, детях, заботах! Так прошла половина из моей уже состоявшейся жизни. Меня там, не было что ли?!

И где-то по другим улицам проскакал мой принц! А потом я спохватилась – ведь мне только сорок с небольшим. Половина жизни еще впереди! Можно снова влюбиться, встретить своего принца на белом коне. Дети, я думаю, не будут в претензии. И прожить еще одну жизнь! Не знаю, какая она будет, но она будет! И будет другой.

И вот размышляю я на пороге, возможно, моей другой жизни и тут раздается звонок:

– Мам, как ты там?

И я спускаюсь со своих облаков на землю и говорю себе:

– Какая другая жизнь?! У тебя скоро будут крохотные мальчик и девочка! Как они без тебя?! Не надо мне никакой другой жизни и никакого принца! И я пройду еще один круг моей такой привычной жизни.

… А потом опять останусь одна, И тогда уже навсегда!