Пробовал я с Англией торговлю устроить через Архангельск, да купцы их нас все время обмануть норовят. Вон, запросили монополию железные заводы устроить на Каме, где богатые руды в земле лежат, но ничего там не сделали. Мы железо, по-прежнему, из болотных руд плавим. Зато за счет нашего леса, пеньки, парусины англичане флот свой строят прилежно. Поэтому я английским купцам права на свободную торговлю урезал. Повторюсь, нам выход в Балтийское море позарез сохранить требуется.

– Деньги еще нужны на выплату жалования стрельцам, пушкарям, земскому ополчению, на обзаведение их оружием, доспехами и другим воинским снаряжением, – выслушав ответ царя, продолжал гнуть свою линию Дмитрий Иванович.

– С деньгами, Дмитрий Иванович, сейчас у государства нашего большая проблема. Нет их в казне.

Дам тебе двадцать сороков «седых» соболей, что намедни мне из Сибири братья Строгановы прислали. Продашь их и на вырученные деньги жалование служилым людям заплатишь, закупишь необходимый припас.

Густые русые брови Дмитрия Ивановича поднялись высоко верх.

Самодержец, все время смотревший на лицо собеседника и заметивший на нем недоумение, начал его увещевать:

– Знаю, что ты не горазд в торговле, но я предупреждал, что дело тебе поручается непростое. Изыщи возможность продать эту мягкую рухлядь полякам, пока у нас с ними перемирие, или лучше немцам. Да только через посредников это делай, а то они, бестии, присвоят наш товар и денег не заплатят.

Хворостинин, смирившись с предложенной ему ролью торговца, вернулся к вопросам, в которых разбирался получше:

– Иван Васильевич, в прошлом году у меня и князя Воротынского, совместно, было шесть тысяч воинов, и мы удержали Москву, которую атаковал Девлет-Гирей с двадцатитысячным войском. Но мы укрывались за стенами Китай-города. А в чистом поле татары издалека стрелами побили бы наших воинов, кто без доспехов были, а потом остальных саблями посекли, имея преимущество в живой силе в три-четыре раза. Как нам обороняться в этот раз, когда за стенами укрыться нельзя, а татар в шесть раз больше?

– Нет у меня ответа на твой вопрос, воевода. Тебе самому надо его найти. Нам, русским людям, можно уповать только на божью помощь в это тяжелое время, – сказал игумен земли Русской полным веры голосом.

После этого он подошел к висевшей в углу иконе Спасителя, трижды наложил на себя крестное знамение и стал истово читать в голос молитву:

Дмитрий Иванович подошел к иконе вслед за игуменом, перекрестился и стал повторять вслух слова молитвы.

После молитвы Хворостинин почувствовал, что Спаситель услышал их совместное с игуменом Иоанном обращение, и что они теперь смогут войти в сверхъестественную связь со множеством других русских людей, и те обязательно помогут им победить татар, ногайцев, турок и всех прочих супротивных. От этой уверенности на душе у князя стало легко и спокойно.

Иван Васильевич тем временем подошел к стоящем в углу сундуку, открыл его хитрый замок извлеченным из кармана рясы маленьким железным ключом, покопался и извлек наружу два небольших холщовых свертка.

Внутри одного оказался свернутый в несколько раз прямоугольный, с откосом понизу, стяг размером три аршина на аршин.

Царь развернул стяг в вытянутых перед собой руках и показал его Хворостинину. Полотнище было из плотного шелка – тафты; середина – лазоревая с каймой брусничного цвета, с изображением в круге Спасителя в белой одежде и на белом коне; по окружности золотые херувимы и серафимы, левее круга и под ним – небесное воинство в белых одеждах и на белых конях. В углу с откосом был вшит круг из белой тафты, а в круге – изображен святой архангел Михаил на золотом крылатом коне, держащим в правой руке меч, а в левой крест. И середина, и откос стяга были усыпаны золотыми звездами и крестами.

Царь бережно передал Дмитрию Ивановичу стяг со словами:

– Любимая жена Анастасия вышила его мне, желая, чтобы он развевался над русскими полками в момент всех их великих побед. Я под этим стягом войска водил на штурм Казани. Теперь ты поведешь под этим стягом русских воинов против крымских татар и турок. Как одержишь победу – вернешь стяг мне, чтобы передать его дальше – другим полководцам.

Дмитрий Иванович стал на одно колено, принял от царя стяг, поцеловал его, бережно сложил, обернул куском холста и прижал к груди.

Во втором свертке оказалась обитая синим бархатом деревянная коробка с двумя двуствольными пистолетами с колесцовыми замками и пластинами, прижимающими порох-затравку к полке. Стволы пистолетов были богато украшены серебряной насечкой, а рукоятки отделаны слоновой костью, и заканчивались большими металлическими шарами, предназначенными для балансировки веса длинного ствола в руке.

Помимо пистолетов в коробке были все принадлежности для их заряжания: кожаная пороховница с дозатором, шомпол, кожаные мешочки с пулями и пыжами, запасные кремни, форма для литья пуль.

– А это в подарок тебе пара двойных пистолетов из Германии, – прокомментировал Иван Васильевич свой подарок. – Наши мастера такие пистолеты делать еще не научились. Это оружие тебе в бою пригодятся или при случае какой иной опасности.

Хворостинин принял пистолеты, поцеловал их и негромко сказал:

– Благодарствую, Иван Васильевич, за ценные подарки. Насмерть стоять буду, защищая веру православную и народ русский от супротивных.

– Живой ты мне нужен, Дмитрий Иванович. Нам Господь Бог еще многое поручил сделать, вручив власть над Святой Русью. А теперь ступай – у меня еще дел много впереди, – царь поднял вверх правую руку с раскрытой к собеседнику ладонью в знак окончания встречи. Рука была похожа на мягкую, даже бархатную, лапу рыси.

Князь трижды перекрестился на икону Спаса Ярое Око, поклонился в пояс царю, отошел на несколько шагов спиной, а затем повернулся и пошел к двери, прижимая к груди царские подарки. При ходьбе он уже больше не припадал на больную ногу, видимо, забыв о своем ранении.

Иван Васильевич перекрестил повернувшегося к нему спиной нового смоленского наместника и тихо прошептал:

– Храни тебя Бог, Дмитрий Иванович!

После этого царь вернулся к бюро, просмотрел и подписал подготовленные Саввой приказы, касавшиеся Хворостинина.

Затем игумен собрался взять из левой пачки очередную бумагу для изучения, но тут колокол позвал на заутреню. Иоанн перекрестился в знак окончания дел, и пошел в церковь Рождества Богородицы.

Русский купец. С. Герберштейн. Середина XVI в.