Зима выдалась трудная. В тот год к берегам Охотского моря вновь не пришла рыба. У местных жителей начался голод. Кормить собак было нечем. На счастье, море выбросило неподалёку на берег раненого кита, мясо которого спасло многих от голодной смерти. Голодающие тунгусы приходили в Аян, и Орлов организовал для них питательный пункт, делясь своими запасами. Однако разыскивать голодающих по стойбищам возможности не было – кормили только тех, у кого хватало сил добраться до Аяна.

Завойко сообщил о голоде в Иркутск генерал-губернатору Вильгельму Яковлевичу Руперту, но не только помощи не дождался, но и ответа. Тунгусы могли бы прокормиться и охотой, но у них не было ни пороха, ни свинца, которыми их взялись обеспечивать иркутские власти. Казённые припасы не поступили. Исправник, обязанный принимать меры для их получения, отнёсся к этому спустя рукава. В результате многие тунгусы погибли мучительной голодной смертью.

С разрешения Завойко Орлов выдавал приходившим к нему тунгусам порох и свинец из запасов компании.

Березин и якуты-строители добрались до Аяна, когда непроходимые болота уже замёрзли. Проблема зимнего пути была решена.

Проверку летнего пути выполнили Завойко, Орлов и десять человек матросов. Перед выходом в поход Завойко лично проверил экипировку каждого участника экспедиции. В пути они разделялись с Орловым, шли разными маршрутами каждый с пятью матросами, а затем, встречаясь в условном месте, обсуждали, какой из маршрутов лучше. Орлов вёл записи, определяя координаты пути. Шли пешком. Все необходимые инструменты, продовольствие несли на себе. От острых камней на склонах гор их обувь превратилась в лохмотья. То, что от неё осталось, обматывали тряпками. Ступни ног покрылись сплошными ранами. Завойко и Орлов переносили мучения молча, матросы постоянно жаловались, и если бы не пример командиров, наверное, не сдвинулись бы с места. На привалах Завойко, вспоминая, чему его учил отец, флотский лекарь, лечил раны свои и у матросов, ломая голову, какой найти выход из положения.

Однажды, спускаясь с очередной горы, увидели на широкой поляне огромное количество муравьиных куч, между которыми лежали коровы. Завойко обрадовался, полагая, что рядом находится жильё якутов, где они смогут изготовить обувь. Подойдя поближе, увидели, что это не коровы, а…медведи. Мишки, наевшись муравьёв, пребывали в блаженном состоянии от муравьиной кислоты, действовавшей на них, как наркотик. Завойко приказал подстрелить шесть медведей, что не составило труда. Остальные звери разбежались. С убитых медведей сняли чулком шкуру с лап. После несложной обработки получилось что-то вроде сапог. Вид путешественников в этих «сапогах» представлял фантастическое зрелище, заслуживавшее кисти художника, зато вопрос с обувью решился. Завойко и Орлов обработали водкой раны на ногах у себя и у матросов, обложили ступни медвежьим салом и перебинтовали. Не нужно было беспокоиться и о продовольствии, с собой захватили достаточный запас медвежатины, подкопченной на костре. После двухдневного отдыха двинулись дальше. Народное средство помогло. До Якутска дошли благополучно.

Поход Завойко и Орлова позволил наметить трассу дороги, которую позже постарались по возможности обустроить. Через каждые 60 вёрст поставили юрты, в которых поселили семьи якутов и сосланных русских сектантов. Они обязаны были следить за дорогой, а власти взамен оказывали им материальную помощь. У сибирского начальства была вначале замечательная идея поселить вдоль пути преступников, отбывающих наказание. Завойко стоило большого труда убедить не делать этого. Можно только догадываться, что бы вышло из начальственной затеи.

Весной 1844 года Дмитрий Иванович получил новое задание от Завойко: исследовать возможность водного пути от посёлка Нелькан до Якутска, пройти по рекам Мае, Алдану и Лене. Была идея устроить пароходное сообщение, но по результатам, доставленным Орловым, пришли к выводу, что перевозка возможна только бечевой, когда судно продвигалось с помощью каната, который тянули по берегу люди или лошади.

Нигде человек так быстро не раскрывается, как в совместном путешествии, особенно если это путешествие весьма рискованное. Завойко и Орлов увидели, что могут вполне доверять друг другу, к тому же Дмитрий Иванович испытывал к начальнику фактории чувство глубокой благодарности за то, что тот спас его от безысходности, в которой он оказался.

Завойко поручил Орлову нанять тунгусов со стадом оленей и обследовать на оленях окрестности Аяна. Но это была версия для всех остальных. На самом деле он дал Орлову секретную устную инструкцию следовать к устью Амура и произвести точный промер бара реки (Бар – это поперечная гряда близ устья реки, образовавшаяся от осадков выносимого рекой грунта. – Примеч. авт.). Кроме того, Орлову предстояло установить время замерзания реки и вскрытие льда, пройти от Амура до Кореи, чтобы выяснить, чья власть в тех краях, расспросить местных жителей о Сахалине, заливах и гаванях вдоль Татарского пролива.

Дело в том, что разговоры об Амуре шли давно. В XVII веке русские основали на Амуре крепость Албазин. Однако бесчинства, грабежи, насилия казаков привели к тому, что маньчжуры выбили русских с Амура. Не помогло никакое геройство Пояркова, Хабарова, Толбузина и других. Россия подписала Нерчинский договор, по которому крепость Албазин ликвидировали.

Все большие сибирские реки текут в Ледовитый океан, и лишь Амур – на восток. Россия нуждалась в водной артерии для перевозок на восточное побережье. Мысль многих государственных деятелей постоянно возвращалась к Амуру.

Басня о том, что это никому не приходило в голову, кроме Г. Невельского, гуляет с лёгкой руки нескольких писателей и историков советского времени, создавших сусальный образ подвижника, борца с глупыми царскими министрами, не радевшими за Россию, и в, некотором роде, даже вредителями. Автор ни в коем случае не собирается никого развенчивать, отдаёт должное деятельности этого незаурядного человека, столь много сделавшего для присоединения Амура к России, но полагает, что приписывать Невельскому несуществующие заслуги нет необходимости: сделанного им вполне достаточно, чтобы навсегда остаться в народной памяти.

Подданным Российской империи запрещено было под страхом сурового наказания приближаться к Амуру. Чёткой границы с Китаем не существовало, посему, учитывая, что Россия постоянно вела войны в Европе, правительство стремилось избежать войны на востоке. При российских дорогах и расстояниях, пока подошли бы подкрепления, война могла давно закончиться. Выгодней было не ссориться с южным соседом, торговля с которым через пограничный город Кяхта давала немалый доход казне.

Орлов понимал, чем рискует, если поднимется международный скандал; понимал и Завойко, посылая его на столь опасное дело, потому и хотел сохранить всё в глубокой тайне.

Секретная экспедиция Орлова заняла несколько месяцев. Вернувшись, он доложил Завойко, что на баре Амура глубина составляет от 8 до 9 футов, длительность навигации в лимане не превышает трёх месяцев. За Амуром до Кореи крупных оседлых поселений нет, кочуют представители разных местных народов, китайцы, корейцы, тунгусы, якуты, которые промышляют зверя, копают коренья для торговли с китайцами и ничьей государственной власти над собой не признают. На Сахалине и в устье Амура кочуют гиляки – рослые и крепкие на вид люди. Когда вскрываются реки, по ним спускаются китайцы и маньчжуры и меняют у местных жителей на меха, коренья и панты порох, водку и другие товары. Всё выменянное у китайцев незамедлительно пропивается, кроме жизненно необходимого пороха. По докладу Орлова Завойко пришёл к выводу, что ставить вопрос о переносе фактории из Охотска на Амур нецелесообразно: судам с большой осадкой в реку не войти – и окончательно остановился на Аяне. В то же время он считал, что нужно искать незамерзающую гавань южнее Амура.