Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мокрая галька хрустела под ногами. Подняв голову, я различила проступающие сквозь клочья тумана фигуры горгулий. Об этом доме я знала лишь то, что давным-давно здесь жила мама. И Мортана тоже.
И что маминого мужа спалили дотла, возможно, прямо на том месте, где я сейчас стою. Похоже, он и был моим отцом.
Фасад здания словно окутывала атмосфера разыгравшейся здесь некогда трагедии, и я с содроганием оглянулась на клочок земли, где нашли обгоревшее тело. Вот и еще одно подтверждение, что вовсе не я убила собственную мать. Вероятно, охотники на демонов тоже были ни при чем, ведь они никак не могли проникнуть в город.
Во мне вскипел долго подавляемый жаркий гнев, я ощутила жжение во лбу, из которого брызнули лучи света, окрасившие туман золотом. Порыв ветра унес прочь молочные клочья, и, опустив голову, я увидела отражающийся в луже символ, на протяжении долгих лет преследовавший меня в ночных кошмарах, – пятиконечную звезду.
Сердце забилось быстрее, в дальнем уголке сознания затрепетал обрывок давнего воспоминания, но я прогнала его прочь.
Когда я поднималась по ступеням, налетел жуткий, вгоняющий в тоску порыв ветра. Пройдя между колоннами, я остановилась и протянула руку к входной двери.
Несколько дней назад мы с Орионом приходили сюда, и он сказал, что Город Шипов отличается от мира смертных. Воздух здесь напоен магией, а воспоминания осязаемы. Трагедия обволокла дерево и мрамор, отравив все вокруг своим тяжелым гнилостным дыханием. Волоски у меня на загривке встали дыбом.
Дверь так и осталась приоткрытой, поскольку тогда мы покинули дом в спешке – я стремилась поскорее убраться прочь. Толчком я распахнула ее пошире и, шагнув внутрь, снова оказалась среди паутины и разбитых бюстов своих родственников. Я со вздохом подняла глаза к высокому потолку, украшенному поблекшими изображениями с виноградными лозами и спелыми гроздьями.
Да, было жутковато, но я хотела побыть здесь в одиночестве. Теперь, когда на меня не пялится Орион, удастся все как следует осмотреть.
Аура заброшенности стелилась по кафельному полу голубого и золотого цвета, льнула к стенным фрескам. Ощущая, как грудь сдавливает печаль, я поспешила вверх по скрипучей лестнице.
Поднявшись на третий этаж, медленно двинулась вперед по коридору и остановилась, чтобы заглянуть в спальню с облупившейся от времени темно-зеленой краской на стенах. Здесь имелась кровать с балдахином, застеленная выцветшим красным покрывалом, от которого пахло затхлостью. Лунный свет струился через ведущие на балкон высокие двери.
Я задержала взгляд на висящем на стене портрете, который прежде не замечала. Лица изображенного на нем мужчины было не разобрать, и все же, подобно удару кулаком, меня поразило узнавание. Поспешно войдя в комнату, я завороженно уставилась на высокие скулы, темные глаза и ярко-рыжие, выглядящие неестественными волосы. Как же я была на него похожа! В самом деле, волосы того же оттенка, что и мои, с белесыми кончиками, завивающимися в колечки у подбородка. Этот образ словно перекинул мостик от мамы ко мне, заполнил пустоты, сгладил различия. Не осталось сомнений в том, что это мой отец. Почувствовав подступающий к горлу комок, я прочитала подпись под портретом: герцог Молох.
Орион считал, что Молоха сожгли прямо под стенами особняка.
Я провела кончиками пальцев по имени, выгравированному на золотой раме, жалея, что не могу хоть разок встретиться с ним во плоти. В голове всплыли строки из детского стишка, который я нашла здесь на прошлой неделе:
Призрака ночи
Страшатся юные девы,
Но добился он любви королевы.
Хоть власть и потеряна,
В садах Адели семя посеяно.
Про Ориона здесь говорилось, что ли?
Кто бы ни сочинил стихотворение, постарался завуалировать его истинный смысл. Почему же оно всплыло в памяти именно теперь? Подняв глаза на портрет отца и раз за разом повторяя про себя эти строки, я наконец кое о чем догадалась.
Речь шла об инкубе – мужской особи лилит. «Призрак ночи» – это явно был мой отец. Вперив взгляд в его пылающие волосы, я задалась вопросом, не от него ли мне передалась огненная магия.
«Хоть власть и потеряна…»
Мой отец приходился сыном Азраила, безумного правителя древности, и мог бы стать наследником престола, но проиграл Нергалу.
«В садах Адели семя посеяно».
Адель была женой Нергала и матерью нынешнего короля, Камбриэля. Ну а что за семя? Мне не хотелось думать о сперме своего вновь обретенного отца, но, похоже, именно она и имелась в виду.
Я содрогнулась, вспомнив холодную красоту Камбриэля, его длинные светлые волосы, высокие скулы…
Как у моего отца.
И глаза темные, совсем как у нас. Если герцога Молоха перекрасить в блондина, то получилось бы…
Точно, получилось поразительное сходство с Камбриэлем.
Неужели мой отец обрюхатил его маму?
Я принялась расхаживать по комнате, заставляя старые половицы протестующе скрипеть под ногами.
Если верны мои умозаключения, значит, Камбриэль не являлся настоящим королем. Он был моим сводным братом. Я скривила губы. Догадывался ли он об этом, когда пожирал меня глазами?
Подобно мне, он обладал редкой силой огня и потому вполне мог воспламенить Молоха… и спалить мою маму за то, что та знала его секрет.
Сердце бешено заколотилось в груди, я натужно сглотнула.
«Орион ведь тоже наделен огненным даром! Только бы между нами не оказалось родства!»
Я резко втянула носом воздух, отвернулась от портрета и снова принялась мерить комнату шагами, засунув руки в карманы влажных треников.
Орион отмечен звездой Люцифера. В отличие от Камбриэля, ему суждено править. Значит, он-то как раз и мог убить короля Нергала.
Сквозь щели в старых окнах задувал ветер. Я двинулась в обратную сторону. Кусочки головоломки начали складываться в голове в цельную картину.
Орион хотел, чтобы я выведала, какая у Камбриэля магическая защита. Но ведь истинному правителю подобные ухищрения ни к чему, поскольку он способен пасть только от руки собственного наследника.
В этом и заключался план Ориона, не так ли? Он ведь сам признался, что шантажирует Камбриэля. Теперь ясно чем. Правдой о том, что король ненастоящий.
Это Орион носитель метки Люцифера. Стоит ему разузнать, что оберегает жизнь монарха, он сможет убить Камбриэля и завладеть троном.
Я скрестила руки на груди и продолжила расхаживать по комнате, пытаясь воскресить в памяти остальную часть детского стишка. Хоть и сфотографировала его на телефон,