– Шурочка моя, ты выглядишь как принцесса из сказки.

Шура посмотрела на сестру, которая тоже была хороша в белом платье, украшенном розовыми шелковыми лентами.

Когда часы пробили восемь, сестры еще раз взволнованно оглядели себя в зеркало.

Девушки спускались по лестнице – Валентина впереди, Шура за ней. В вестибюле стояли какие-то люди. Шуру как паром обдало. Она чувствовала, что покраснела. На мгновение она задержалась на ступеньке и крепко ухватилась за деревянные перила. Ее теплая нежная ладонь пылала на холодном дереве. В зале стоял ожидавший их дядя Андрей с двумя молодыми мужчинами в форме. Одним из мужчин был сын графа Андрея, Петр Боринский, а вторым был человек, встречи с которым Шура так ждала, Курт Сеит Эминов. Она подумала, что чем медленнее она будет спускаться, тем больше времени у нее будет, чтобы прийти в себя. Но, как только Шура почувствовала на себе взгляды мужчин, она заторопилась за Валентиной. Граф Андрей Боринский восхищенно воскликнул:

– Господа, как же нам повезло сегодня! – Он улыбнулся молодым людям. – Вы сегодня едете в Большой театр с самыми красивыми и элегантными барышнями Москвы. Какая удача для всех нас!

Андрей Боринский подошел к лестнице, взял девушек за руки и помог спуститься по последним ступенькам. Молодые люди склонились в поклоне.

– Нам нужно немедленно выходить. Если бы я не был хозяином бала, я бы предложил вам выпить. Однако нам надо быть там до того, как начнут съезжаться гости. – С этими словами Боринский направился к двери, все последовали за ним.

Андрей Боринский посадил сестер к себе в экипаж. Остальные поехали на наемном. Шура с трудом сдерживалась, чтобы не смотреть назад. Валентина завела беседу в своей обычной непринужденной манере. Ее лицо светилось радостью. Снег шел весь день, но теперь метель стихла. Ветер тоже сник. Экипажи проехали по Моховой и остановились на Театральной площади.

Шура собиралась выйти самостоятельно, но Сеит помог ей. Она изящно протянула ему левую руку и вышла, поддерживая юбку правой. Он держал ее руку твердо, но деликатно. Поднимаясь с ним по лестнице, она представляла, что сейчас продолжается прошедший вечер. Почему-то ей было страшно повернуть голову в его сторону, хотя она знала, что он смотрит на нее, и ей это было приятно. Она чувствовала, что должна как-то ободрить его. Когда они входили в зал, она повернула голову и посмотрела на него. Глаза ее в эту минуту блестели. Его глаза блестели не меньше. Может, встреча была и последней, но молодой человек пленил ее навеки. Шура дрожала. Внутренний голос говорил ей, что она безнадежно влюблена и любовь эта явно будет бесконечной и принесет много страданий.

В фойе он выпустил ее руку и поклонился. Гостей Андрея Боринского было уже очень много. В толпе Шура и Сеит с трудом видели друг друга. Каждый раз, когда он мельком ловил взгляд ее робких глаз, его терзало желание приблизиться к ней.

Подали икру и французское шампанское, а гости заняли свои места в театре. Шура и Валентина сидели в ближней к сцене ложе. Когда гасли огни, вошел Андрей Боринский и сел рядом с ними:

– Я надеюсь, вы довольны креслами. Пожалуйста, простите мое отсутствие, мне нужно обойти всех гостей. Особенно тех, кого я не пригласил к нам после спектакля, так что они могут обидеться, если я не переговорю с ними. Я приду к вам до окончания представления. После, пожалуйста, никуда не ходите и ждите меня здесь.

Визиты дяди Андрея были столь же кратки, сколь и его речь. Едва договорив, он исчез за толстыми бархатными занавесями. Девушки переглянулись и улыбнулись. Шура смотрела в соседние ложи. Женщины, одна красивее другой, в драгоценностях, соревновались пышностью и величественностью с декорациями Большого театра. А Шура сидела с одним лишь золотым крестиком и в простом бирюзовом платье и, кажется, вообще не смотрелась на их фоне. Она заметила очень красивую женщину в соседней ложе. Ее знойные глаза и длинные волосы были черны, как ночь. Когда она говорила, ее глаза, губы, плечи, руки, вообще все ее тело как бы двигалось, она прижимала пальцы к шее, слегка касаясь кожи, чтобы обозначить чувственность. Судя по тому, как ее спутник внимал ей, ее старания имели успех. Внезапно голос Валентины привлек ее внимание.

– Шурочка, посмотри, кто там.

Шура посмотрела в том направлении, но не могла разглядеть.

– Смотри, здесь Лола Полянская, девушка с вечеринки Андрея, моя подружка из Кисловодска. Она со своими родителями. Они зовут нас сесть к ним.

Шуре не хотелось сидеть с незнакомой девушкой.

– У нас прекрасные места, Тиночка, представление вот-вот начнется, я не хочу идти.

– Пойдем, Шура, пойдем, дорогая, они всего в двух ложах от нас. Мы просто перейдем туда.

– Давай, иди. Когда дядя Андрей вернется, он будет искать нас здесь, будет плохо, если не найдет. Я останусь.

Валентина неуверенно поднялась:

– Но я не могу оставить тебя тут одну.

– Не беспокойся, Тиночка, со мной все будет хорошо. Иди к своей подруге. Давай, торопись, а то представление начнется, и ты опоздаешь.

Как только Валентина исчезла за занавесями, оркестр заиграл увертюру к «Лебединому озеру» Чайковского. Шура скрестила руки на коленях и полностью забылась, подчиняясь волшебству музыки. Медленно поднялся занавес, и сцена предстала во всем великолепии. На фоне декораций замка шло празднование дня рождения принца Зигфрида, и юный принц радостно приветствовал своих друзей. Па-де-труа, исполненное кордебалетом и двумя балеринами, было так же прекрасно, как декорации. Постепенно Шура совершенно забылась, летая на крыльях Одетты, королевы лебедей, представляя себя на месте Одиллии, ощущая неразделенную любовь и проживая ее. Она не могла сдержать слез. Она была рада, что осталась одна в этой ложе, где можно наслаждаться любовью, разделенной с персонажами на сцене. Она была так увлечена Одеттой-Одиллией и принцем Зигфридом, что не заметила, как кто-то вошел в ложу, раздвинув бархатные занавеси, и сел на кресло позади нее. Но вот ее взяли за руку. Шуре показалось, что история на сцене и ее фантазии смешались во сне. Она не знала, что делать. Ей казалось, что все смотрят на нее. На ее коленях ее правая рука покоилась в теплой мужской ладони. Тепло растекалось по всему телу и пьянило, как прошлой ночью.

На сцене был рассвет. Одетта должна была расстаться с любимым принцем. Часы счастья заканчивались.

– Не плачь больше, занавес скоро опустится.

Когда первый акт балета кончился, Шура повернулась к нему, продолжая аплодировать. Ее глаза были влажными, на губах играла улыбка. Голос Сеита тонул в аплодисментах.

Как только опустили занавес, появилась Валентина со своей подругой, за ними следовал Петр Боринский. В пятнадцатиминутном антракте подали французское шампанское. Сеит передал Шуре бокал. Она не пугалась смотреть прямо ему в глаза. Наоборот, чувствовала, что хочет видеть его глаза постоянно. Они оба были гостями в Москве. Ей предстояло вскоре вернуться домой, а ему следовало присоединиться к своей части. Внезапно одна мысль поразила ее, словно молния. Чем бы все ни кончилось, она была готова к приключению с ним. Эта мысль напугала ее.