— Лолочка, золотко, подождите одну минуту, у меняклиентка поджаривается, я переверну ее на другой бок и поищу в своей книжке.

— У вас клиентка.., что? — изумленно переспросилаЛола. — Поджаривается? Я не ослышалась?

— Конечно нет, — отозвалась РозаТиграновна, — поджаривается в солярии. А что тут такого? Все хотят иметьзолотистую корочку.., то есть кожицу.

Она на какое-то время удалилась, а потом в трубке сновапослышался ее густой выразительный бас:

— Так значит, вам нужен специалист по попугаям? Попугаибудут на "П".., пиллинг.., пирсинг.., пресса.., вот они, попугаи.Попугаи и другие говорящие птицы. Записывайте, Лолочка. Профессор Пуаро, ИванВасильевич… — И Роза Тиграновна продиктовала телефон и адрес.

«Ковать железо надо, пока оно не остыло, — подумалаЛола, — и пока Леньки нету дома».

Она оделась соответственно поводу — элегантно и слегкаофициально, заманила Перришона в клетку при помощи его любимого миндаля всахаре, закрыла дверцу, несмотря на возмущенные вопли попугая, и направилась наулицу.

Перришон обиженно орал из клетки:

— Пр-роизвол! Репр-рессии!

Так что Лола накинула на клетку большой шелковый платок ивелела попугаю вести себя прилично.

Из-под платка послышался жалобный вопль:

— Пр-реследуют пр-рессу! — И попугай затих.

Профессор Пуаро обитал в большой и старой квартиренеподалеку от капеллы.

На двери красовалась медная, хорошо начищенная табличка истаринный звонок с надписью: «Прошу повернуть».

Лола повернула латунную ручку, и дверь почти тут жераспахнулась.

На пороге появилась миловидная девушка в крахмальном беломпереднике и такой же наколке на пышных рыжеватых волосах. Мило улыбнувшись Лолеи бросив заинтересованный взгляд на клетку, она повела посетительницу в глубьквартиры, по дороге вполголоса инструктируя ее:

— В приемной полагается соблюдать тишину.., это,конечно, относится только к людям. Ни в коем случае не спрашивайте ИванаВасильевича о его родстве с Эркюлем Пуаро, он этого очень не любит.

Приближаясь к приемной, Лола услышала ровный шум многихголосов, что ее удивило, — ведь там полагалось соблюдать тишину. Однако,оказавшись в светлом просторном холле, где посетители дожидались приема, онамоментально все поняла.

Посетители безмолвно сидели вдоль стен на мягких кожаныхбанкетках, но зато их пернатые любимцы болтали без умолку.

Здесь были грачи и скворцы, галки и сойки, но подавляющеебольшинство, конечно, составляли попугаи.

Они говорили на разные голоса, на разных языках, с разнымиинтонациями, но не умолкали ни на минуту. Лола решила, что нет смысла ущемлятьправа Перришона, и сняла с его клетки платок.

Перришон радостно взмахнул крыльями, выпучил глаза, увидевстолько своих соплеменников, и громко выкрикнул:

— Пр-ривет, р-ребята!

Появление нового персонажа оживило компанию, и крик вприемной стал еще громче.

Неожиданно распахнулась дверь кабинета, и оттуда вышли двачеловека, такие колоритные, что Лола удивленно захлопала глазами.

Впереди семенил очень маленький старичок в белоснежномхалате и с огромными, лихо торчащими в стороны седыми усами.

Судя по тому, с каким испуганным уважением смотрели на негоприсутствующие, это и был великий профессор Пуаро.

Следом за профессором важно выступала рослая и дородная дамас отчетливо выделяющимися на верхней губе черными усиками, — вероятно,ассистент Ивана Васильевича.

Профессор начал торжественный обход приемной, останавливаясьвозле каждого пернатого пациента и внимательно осматривая его сквозь маленькиекруглые очечки.

— Что у нас здесь? — жизнерадостно бормотал профессор. —У нас здесь попугай какаду.., очень мило, очень мило… И чем мы страдаем? Ах, мыматом выражаемся! Очень мило, очень мило! И где же мы это подхватили? Ах, у насдома ремонт делали! Очень мило, очень мило! Ну это наш профиль, мы его от матаотучим, только в следующий раз, мамочка, следите за его контактами! Это жептица, мамочка, она же очень внушаема!

«Мамочка», моложавая дама в костюме от «Пако Рабанна»,взволнованно выслушала приговор профессора и записала что-то в крошечнуюкнижечку из крокодиловой кожи.

Профессор двигался дальше.

— А здесь что у нас? Скворушка? Очень мило, очень мило…

И на что же мы жалуемся? Ах, у нас плохое произношение, мыне выговариваем букву "Р"! Ну это не беда, некоторые политикиполовину алфавита не выговаривают, и ничего, избирателей это даже оченьустраивает! Так что скворцу это тем более простительно… Да ничего, ничего, неволнуйтесь, я шучу, мы обязательно научимся все буквы произносить!

Следующим был небольшой зеленый попугай, хозяйка которогонервно оглядывалась по сторонам и постоянно подкармливала своего питомцазасахаренным миндалем.

— Так-так, — проговорил профессор, — мынемного перекормлены.., на диету, на фруктовую диету!

— Профессор, — взволнованно проговорила дама,снова оглядевшись по сторонам и прижав руки к обширному бурно вздымающемусябюсту, — его жизнь в ваших руках!

— Ну не преувеличивайте, мамочка, — ИванВасильевич потупился, — все не так уж плохо, немножко посидим на диете, ивсе будет хорошо!

— Не в этом дело! — воскликнула хозяйка. —Мужгрозится его зажарить!

— Гр-риль! — истошно завопил зеленыйпопугай. — Бар-рбекью!

— И что же я могу сделать с вашим мужем? —Профессор удивленно уставился на взволнованную даму. — Я же не психиатр! Яорнитолог!

— Ор-рнитолог! — тут же повторил попугай.

— Вот видите! — несчастным голосом проговорилахозяйка. — Он все повторяет! Абсолютно все! И у него отличная память!

— На то он и попугай… Так чего вы хотите?

— Дело в том, что он запоминает все то, что говорит муж,и потом повторяет это при гостях.., а это иногда — коммерческая тайна!

Муж страшно сердится и угрожает расправиться с ним…

— Зажар-рить! — проревел попугай голосомстареющего актера-трагика.

— М-да… — протянул Иван Васильевич, проблема… Ну ладно,я постараюсь что-нибудь придумать.

Обходя приемную, профессор наконец дошел до Лолы сПерришоном.

Уставившись на Перришона сквозь круглые стекла очков, онпривычно заквохтал:

— А это у нас ара, попугай ара.., красавец, красавец,образцовое выращивание…

Перришон приосанился и радостно гаркнул:

— Р-рады стар-раться!