Но Жанен — что-то вроде гибрида разведчика, дипломата и политика — был лишь политическим агентом Антанты и подвизался в колчаковской Сибири именно в этом деликатном качестве. Жанен был фигурой для США удобной — француз, сносится не с Вашингтоном, а с Парижем. Однако с 18 января 1919 г. (Колчак тогда как раз осваивал кресло «Верховного правителя») Париж на целый год стал филиалом Вашингтона, потому что под Парижем, в Версале, открылась Парижская «мирная» конференция.

Это туда, в Париж, президент США Вильсон привозил карту, составленную Госдепартаментом с «предлагаемыми границами в России», которая оставляла русским лишь Среднерусскую возвышенность и которая лишь к началу XXI в. во многом действительно стала картой «Российской Федерации». И именно из Парижа Америка устами

Вильсона отдавала директивы западному миру. А конференция оказывалась — кроме прочего — еще и Главным штабом интервенции в России.

В служебной переписке все точки над «і» расставлялись без обиняков. Исполняющий обязанности госсекретаря США Филиппе докладывал Вильсону: «При ссылке на обмен нотами, состоявшейся между Вами и другими главами правительств, находившимися в Париже, с одной стороны, и адмиралом Колчаком из Омска — с другой, имеется в виду, что англичане снабжают одеждой и всем необходимым вооружением Деникина, французы — чехов и антибольшевистские силы в западных пограничных странах, в то время как Колчак полагается на получение вооружения от Соединенных Штатов».

О Колчаке советские газеты писали: «Мундир — английский, погон — французский, табак — японский, правитель — омский». Соединенные Штаты в этой частушке отсутствовали. Зато они прочно присутствовали в судьбе «омского правителя»…

После разгона большевиками Учредительного собрания его депутаты бежали в Сибирь и создали свое правительство. Реакционеры под руководством Колчака несколько месяцев готовили свержение Сибирского правительства. Еще 23 сентября 1918 года казаками атамана Красильникова был подло убит известный писатель Александр Новоселов, автор повести «Беловодье». Он был министром в правительстве и стал первой жертвой надвигающейся диктатуры. Убийство писателя организовал начальник Омского гарнизона полковник Волков, в скором будущем видный деятель колчаковской контрразведки. В начале ноября Колчак прибыл в Омск и принял пост военного и морского министра, а через две недели утопил [Директорию] в крови.

22 декабря 1918 года в Омске восстали солдаты бывшей Народной армии. В ответ Колчак и его псы-атаманы Красильников и Анненков устроили в городе настоящую мясорубку. «Убитых было множество, — свидетельствует Дмитрий Раков, — не меньше 1500 человек. Целые возы трупов провозились по городу, как возят зимой бараньи и свиные туши. Пострадали главным образом солдаты местного гарнизона и рабочие».

Колчаковская контрразведка уже в первый месяц своей «работы» вызвала ужас у населения. «К смертной казни приговаривали пачками по 30–50 человек, расстреливали по 5—10 за день. Разбойничий колчаковский режим вызвал восстания в Тобольской и Томской губерниях, в Акмолинской и Семипалатинской областях, не говоря уже про Амурский и Приамурский районы. И крестьянское население, само по себе далекое от большевизма, теперь с энтузиазмом будет встречать красные войска. Про рабочих и говорить нечего. Рабочий не смел пошевелиться под страхом расстрела за малейшие пустяки».

Это опять-таки слова Дмитрия Ракова, который полгода провел в колчаковском застенке, чудом избежал смерти и эмигрировал в Париж. Он был проницательным человеком. Действительно, сибирские крестьяне, спокойно воспринявшие свержение власти большевиков летом 1918 года, уже через месяц после колчаковского переворота толпами побежали в леса. К осени 1919-го партизанская армия насчитывала 140 тысяч человек…»

* * *

Сибирский ученый Владимир Свинин продолжает разговор на эту тему: «Значительная часть местного населения ненавидела Колчака больше, чем большевиков… Не стоит воспринимать сегодняшнюю нашу критичность отношения к Колчаку как следствие коммунистического воспитания. Просто среди нас живет много людей, чьи семьи пострадали от жестокости колчаковщины. Мой дядька еще легко отделался — ему только все ребра переломали, пока искали «красных»…

Многие крестьяне, переселившиеся в нашу губернию во времена Столыпинской реформы, были вынуждены целыми деревнями спасаться в лесах. Их деревни просто сжигали…

Они шли в партизаны, поскольку боялись, что колчаковцы их уничтожат. Партизанское движение, организованное большевиками в Сибири, — миф советского времени. Оно возникло стихийно — как реакция на палочную дисциплину, безумные репрессии и реквизиции».

А вот малоизвестный факт о восстании в Омске, произошедшем в ночь с 21 на 22 декабря 1918 года (материал заведующей архивным отделом г. Омска В. Лобановой, опубликованный в газете «Нива» 25 декабря 1998 года): «Железнодорожные рабочие на станции Ку-ломзино, что находится на левом берегу Иртыша, восстали против Колчака, хотя шансы на успех восстания были близки к нулю.

Омск оказался в руках восставших. Днем на помощь восставшим рабочим в Куломзино прибыли в двух вагонах рабочие из Тюмени. Часть солдат Сибирского полка и пулеметная команда примкнули к восставшим.

Не доверяя своей охране, Колчак передал охрану своей персоны английским солдатам.

Восстание было подавлено. В Куломзино заседал военно-полевой суд, приговаривавший восставших к расстрелу. Колчаковцы кололи штыками, расстреливали целыми группами рабочих на льду Иртыша и на его берегу. Несколько сотен рабочих было расстреляно у железнодорожного полотна в 200 метрах от левого берега Иртыша. Убитых спускали под лед.

Были произведены также массовые расстрелы в концлагере, где содержались военнопленные красноармейцы. Расстреляны были и солдаты, примкнувшие к восставшим.

«Покончить с восстанием, — писал Колчак, — не останавливаясь перед самыми строгими, даже жестокими мерами в отношении не только восставших, но и населения, поддерживающего их. В этом отношении существует пример японцев в Амурской области».

* * *

И еще несколько вопиющих фактов действий колчаковцев.

В городе Славгороде осенью 1918 года колчаковцами (отрядом Анненкова) было убито около 500 человек. Деревня Черный Дол была сожжена дотла. Крестьян же, их жен и даже детей расстреливали, били, вешали на столбах. В деревнях Павловке, Толкунове, Подсосновке и других казаки производили массовые порки крестьян обоего пола и всех возрастов, а затем их зверски казнили: вырывали живым глаза, вырывали языки, снимали полосы на спине, живых закапывали в землю.

Молодых девушек из города и ближайших деревень приводили к стоявшему на железнодорожной станции поезду Анненкова, насиловали, а затем тут же расстреливали.

Степь была усеяна обезглавленными трупами крестьян.

В городе Сергиополе колчаковцы расстреляли, изрубили и повесили 80 человек, часть города сожгли, имущество граждан разграбили. В селе Троицком они убили 100 мужчин, 13 женщин, 7 грудных детей, а село сожгли. В селе Никольском колчаковцы выпороли 300 человек, расстреляли 30 и 5 повесили; часть села сожгли, скот угнали, имущество граждан разграбили.