Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мужчина тяжело закашлялся от серой хмари, всё сильнее заполняющей комнату. Он продолжал лучезарно улыбаться, но даже на видео было заметно, что его глаза блестят от слёз. Мистер Н. поднялся со стула и извлёк из-за пазухи старенький SIG. Он повертел пистолет в руках, рассмотрев его со всех сторон, на секунду поднёс к лицу, но отдёрнул руку, будто решаясь на что-то.
– Такую планету просрали, – прохрипел он, больше не сдерживая слёз. Грохот снаружи усилился, и очередная порция едкого дыма просочилась сквозь плотно заколоченный дверной проём. На видео стало сложно что-то различить, но я успел увидеть, как мистер Н. поднял пистолет и, направив дуло себе в рот, положил палец на спусковой крючок.
– Помощник, выключи! Быстро!
– Выключаю, – ответил Помощник, и голубые лампочки над экраном мгновенно потухли, снова превратив его в обычное кварцевое стекло, за которым всё так же мерцали молчаливые звёзды.
В комнате повисла натянутая тишина. Я повернул голову и увидел, как номер два сидит на кресле, подтянув к себе колени и обхватив их руками. Она дрожала и закусывала губу так сильно, что на потрескавшейся слизистой выступили капли крови. Номер один просто продолжал смотреть перед собой, но его взгляд уже не выглядел таким пустым, как после пробуждения. Я был уверен, что он пришёл себя и уловил каждое слово, сказанное мистером Н.
– Желаете разблокировать отсек X? – спросил Помощник.
Я не решался ответить. Увиденное всё никак не укладывалось в голове и теперь мне было безумно страшно узнать, с чем мы столкнёмся, переступив порог отсека X.
– Да, – неожиданно прошептала номер два, – желаем.
***
Панель у входа в отсек, увешанного предупреждениями, вспыхнула голубым светом, после чего автоматическая дверь издала щелчок и медленно поползла в сторону. Внутри помещение заполнял невесомый туман. Он не был похож на дым в доме мистера Н. – этот скорее напоминал влажную дымку в прохладное летнее утро и не внушал страха. Немного замявшись на пороге, номер один, номер два и номер три, сделали шаг вперёд, наконец оказавшись внутри отсека X. Здесь небывало легко дышалось, и запахи, витающие, в воздухе казались каждому из присутствующих до боли знакомыми. Они исходили от растений, заключённых в прозрачные капсулы, закреплённые вдоль стен. Здесь были ещё совсем крошечные саженцы пихты, и можжевельника, куст сирени и люпина, а также несколько побегов дикой розы и ромашек. В центре помещения располагались три внушительных ящика с нанесёнными на них именами: Сатоши Йен, Гумилёва Аня, Коркилл Блейк.
– Что это? – растерянно спросил номер один, осторожно проведя пальцами по крышке одного из них.
– Наши имена, – сдавленно ответил номер три.
Номер один и номер два растерянно переглянулись.
– Когда я разбудил номер два, то вспомнил своё, – пояснил Йен, – оно как будто само возникло у меня в голове. Разве они не вызывают у вас никаких чувств?
– Гумилёва Аня, – тихо произнесла номер два, – Гумилёва… Аня… О господи!
Она рванулась вперёд и рухнула на колени, вцепившись в крышку ящика. Та поддалась без лишнего сопротивления, и девушка смогла увидеть его содержимое. Она прикрыла рот ладонью, чтобы не вскрикнуть.
– Что там? – обеспокоенно спросил номер три.
– Нет… – шептала девушка, – нет, нет, нет!
Воспоминания нахлынули на неё ударной волной, оживляя в дремлющей памяти прошлое. С момента пробуждения в капсуле она ничего о себе не помнила. Ничего не чувствовала и ничего не хотела, лишь иногда ощущала позывы базовых человеческих потребностей. Ей не приходило в голову, что у неё когда-то был дом, что у неё есть история, что где-то на другом конце Вселенной остался кто-то, кто был ей дорог… Всё как и задумал мистер Н. Но теперь всё это вернулось, разбивая сердце на тысячи осколков. Уютный дом в области большого северного города, трое лошадей с жёсткими густыми гривами, сугробы, постоянно преграждающие въезд с главной дороги. Велосипед с дребезжащим звонком, ледяная вода из колонки на другом конце улицы, слегка надорванные резиновые тапочки, мамины пирожки… Мама. Аня до мельчайших деталей вспомнила мамино лицо. Тонкие губы, накрашенные розовой помадой, жемчужные серьги, короткие волосы с уже проступившей сединой, тщательно закрашенной краской оттенка «Чёрная вишня». Морщинки в уголках глаз и самые нежные на свете руки. Из-за болезни Ане не разрешалось работать, но их уютный дом и тёплое мамино сердце всегда согревали её, не давая унывать и чувствовать себя ненужной. Неужели мама осталась там? Как такое возможно? Как Аня могла согласиться бросить её?! В ящике были собраны маленькие напоминания о прошлом: подкова, велосипедный звонок, фотографии, мягкие игрушки, жемчужные серьги и прочие безделушки, на которые ни один разумный человек в мире не стал бы тратить драгоценную грузоподъёмность космического корабля. Но мистер Н., судя по всему, посчитал, что куда важнее спасти с умирающей планеты ценные воспоминания, нежели припасы, скрупулёзно подобранные образцы флоры и фауны и другие скучные вещи, которые наверняка взяли на свои корабли ребята из НАСА. Это было так в его стиле: Ной Рив, талантливейший из людей Земли, вложил в технологический прогресс человечества больше сил и денег, чем добрая половина всех учёных за последнюю сотню лет вместе взятых. Но своим последним проектом он избрал отправить в неизвестность корабль с ромашками и лошадиными подковами на борту. Что ж, умные люди как никто другой знают толк в иронии. Аня извлекла из ящика последний предмет: небольшую пластину с цифровым экраном. Он засветился от прикосновения и явил перед девушкой контракт между Ноем Ривом и членом экипажа «Авель-8». Вот только подписан он был не Аней. Внизу страницы, рядом с мерцающим отпечатком пальца, значилось имя, от которого у девушки замерло сердце: Татьяна Гумилёва.
– Кто это? – спросил номер один, заглянув через плечо Ани.
– Моя мама.
– Почему подписала она, а не ты?
– Я не знаю! – закричала Аня, – Я ничего не знала!
– Разве такие бумаги может подписать кто-то другой?
– Она могла подписать за меня что угодно.
Аня вытянула вперёд руку с контрактом и парни смогли различить, что под именем «Татьяна Гумилёва» значится пометка: «Опекун гражданина с ментальной инвалидностью».
– Это нечестно, – всхлипнула девушка, – я бы никогда это не подписала! Никогда!
– Похоже, она хотела для тебя как лучше, – предположил Йен.
– Но она осталась там! Как она могла решать за меня?!
– Теперь уже ничего не изменишь, – осторожно заметил номер один.
– А у тебя что?! – накинулась на него девушка, – Открой свой! Тебя тоже заставили?
Номер один опустился на
