– Все правильно сделали! Это быдло бандитское совсем распоясалось! Учить их надо, на место ставить!..

– Да не поставили их на место… – вздохнула Анжела Борисовна. И, выразительно глянув на Глеба, движением руки увлекла его за собой на кухню, где уже хозяйничала Нина. – Чаю с дороги хоть попьешь, – указала она ему на стул.

– Угощайся, – Нила поставила на стол тарелку с присыпанным сахаром печеньем.

– Ужин мы еще не готовили, – сказала ее мама. – Сейчас с работой управимся, и займемся…

– А нужна эта работа? – с плохо скрытым сарказмом спросила Нила.

Нина молчала, стараясь не смотреть на Глеба. Хотелось надеяться, что он ей понравился, просто она не хочет выдавать свои чувства, поэтому и мнется стеснительно в сторонке.

– Почему не нужна? – Анжела Борисовна вроде бы возражала дочери, но при этом готова была согласиться. – Материал есть, руки, слава Богу, пока не отнялись…

– Сбыта нет.

А Глеб уже был согласен с ней, но пораженческие настроения поддерживать не захотел.

– Будет, – решительно проговорил он. – Все будет.

Нина благодарно взглянула на него, будто он уже снял с них бандитскую осаду. Поймав на себе этот взгляд, Глебу вдруг захотелось взять в руки оружие и ринуться в бой. В конце концов у него есть «ТТ» с восемью патронами в обойме, а стрелять он умеет. И бандитов убивать приходилось, не важно, что чеченских… Не зря же говорят, что лучшая защита – это нападение.

– Главное, не падать духом. – Он обращался к Ниле, а смотрел при этом на ее сестру.

Нина смущенно улыбнулась и отвела в сторону взгляд.

– А кто падает? – удивленно спросила Нила. – Никто не падает. Даже интересно… – Она заметила его интерес к Нине, и, решив перейти от тактики равнодушной симпатии к навязчивому вниманию, как бы невзначай положила руку ему на плечо: – Страшно было бы, если бы вы с Женькой убегали от бандитов, а ведь это они от вас убегали, да?

По ее мнению, Глеб должен был воспринять эти слова как комплимент, и ответить ей примерно тем же. Но он просто промолчал. Хотя бы потому, что ее слова не совсем соответствовали действительности. Да, братки действительно позорно бежали, но ведь не они теперь скрываются, а наоборот. Не бандиты беглецы, а Глеб с Женей. И сама Нила заложница ситуации, равно, как и ее родные.

– Не говори гоп, – покачал головой Глеб.

– Не говори, – поддакнула ему Анжела Борисовна. – Пошли лучше работать.

Она взяла дочь под руку и чуть ли не силком утянула ее за собой, видимо, посчитав ее заигрывание с гостем чем-то неприличным. Что ж, Глеб готов был с ней согласиться… Вот если бы Анжела Борисовна одернула Нину, он бы возразил против такой заботы. Но ведь не одернула и оставила наедине с гостем.

– Может, вы кушать хотите? – спросила девушка.

– Не понял, а почему «вы»? – удивленно повел он бровью. – Я что, большой, толстый и старый?

– Ну, не старый и не толстый… – приложив к губам согнутый палец, сдавленно улыбнулась Нина.

– Тогда почему на «вы»?

– Ну, не знаю…

– А надо знать. Что со мной на «ты», надо знать.

– Кушать хочешь? – осмелела она.

– Если ты предлагаешь, то да.

– Все равно ужин готовить надо…

Она подала ему чай, предложила печенье и ушла. Ей надо было спросить у мамы, что готовить на ужин. Глеб предполагал, что Нина скоро вернется, но вместо нее появилась ее сестра.

Нила молча полезла в холодильник, достала оттуда потрошеную курицу, взяла нож. Казалось, она не обращала на него никакого внимания. Ну да, мама устроила ей выволочку, и все из-за него. Может, Нила ждала, что у Глеба возникнет чувство вины перед ней, и он начнет оправдываться, извиняться. Он бы, пожалуй, мог бы опуститься до такого, будь на ее месте Нина. Но не было ее здесь, а с Нилой ему неинтересно. Потому и направился он к выходу.

– Ты куда? – всполошилась Нила.

– Не знаю… – пожал плечами Глеб.

Можно было во двор выйти, свежим воздухом подышать, за домом есть беседка, с улицы ее не видно. Прохлада и мелкий дождик не помеха… Но скучно там будет. Вот если бы Нина к нему вышла…

Похоже, пропал он. Увидел Нину и пропал. Ни одна женщина его никогда так не волновала, хотя голову он от любви терял не раз. Но, наверное, то была ненастоящая любовь…

– Ты где спать будешь? – спросила Нила.

– С кем? – шутливо усмехнулся он.

– Ну, можно с Женей, – замялась она.

– Я с мужчинами не сплю.

– Э-э, я не в том смысле, – еще больше смутилась Нила.

– И я не в том… Мне бы в гордом одиночестве.

– Ну, тогда тебе в кладовку…

– Я и с крысами не сплю, – засмеялся Глеб.

– Да ну тебя! – развеселилась и Нила.

Она вывела его на веранду, открыла дверь в маленькую заваленную всяким хламом комнату. Ящики какие-то, баулы, стопки старых газет и книг, гитара без грифа, самовар без краника, пластмассовая лошадь без головы… Но, главное, здесь была кровать, правда, Глеб не сразу ее заметил. И еще печку-буржуйку он смог разглядеть, и то лишь потому, что к ней от форточки тянулась закопченная труба.

– М-да. Не «Астория», скажем прямо.

– Мы думали, ты будешь спать в комнате с отцом и Женей. Там просторно, и раскладушка есть.

– Там раскладушка, а здесь кровать. Здесь круче… Куда этот хлам убрать можно?

– На чердак. – Нила подняла голову и взглядом показала на ржавый люк над головой.

– А лестница?

– Лестница во дворе… Если хочешь, я тебе помогу.

Глеб покачал головой. Нет, он уж как-нибудь сам.

Сходив за лестницей, он открыл люк и принялся за работу. А когда освободил комнату, появилась Нила. Ведро принесла, тряпку и молча стала протирать окно.

Вдвоем они быстро закончили начатое. Нила принесла матрас, сама застелила его. Глеб тем временем занялся печью.

Дом отапливался газом, поэтому дровяного сарая во дворе не было. Но на чердаке он обнаружил какие-то доски, а топор и ножовку взял у Стрижа-старшего. И еще Женя пришел ему на помощь.

Но только он разжился дровами, как его позвали к столу.

Жаркое с курицей и картофелем, капустный салат с горошком, соленые огурчики, сало, сырная нарезка… Не так уж и плохо для осадного положения.

– Здесь у нас, конечно, не царские хоромы, и столы от яств не ломятся, но жить можно, – бодро сказал Юрий Владимирович, доставая из холодильника бутылку водки.

– Если не помешают, – вздохнула Анжела Борисовна.

– Ничего, Бог не выдаст, свинья не съест.