— Глупенькая! Тебе впервые в жизни повезло!

— Ничего себе везение! Получить вот так, с неба, столько денег! Это такая головная боль! Я не готова к этому!

— Ерунда какая! — отмахнулась старшая сестра. — Ты умная, хорошая, добрая, а значит, вполне сможешь справиться со всеми соблазнами и сделаешь все еще лучше, чем было! Поверь мне, я с тобой работала, и я тебя знаю.

— Слушай, Стелла, а ты тоже думаешь, что я ухаживала за миссис Мэллори только потому, что хотела получить это проклятое наследство? — спросила ее Берта.

— У тебя что, от счастья крышу снесло? — грубо поинтересовалась старшая сестра. — Так мы тебе окажем профессиональную медицинскую помощь. Тем более что теперь тебе это по карману!

— Но я же слышала, как в коридоре кто-то сказал… — Берта запнулась, ей было так больно услышать эти слова, что она не могла сейчас повторить их.

— Кто-то из наших обожаемых менеджеров? — иронично попыталась уточнить миссис Паркинс.

— Да.

— Как ты думаешь, почему они получают пять твоих годовых зарплат в месяц, а ты выносишь утки за больными?

— Ну, они умнее меня, — предположила Берта.

— Нет, дело в том, что они могут представить себя выпрашивающими подачку, а ты — нет. И я не могу. Вот поэтому мы медицинские сестры и получаем не так уж много.

— Зато мы помогаем людям, — откликнулась Берта.

— Именно! — довольно кивнула миссис Паркинс. — Я знаю, что ты никогда даже и не задумывалась о наследстве миссис Мэллори. Ты — лучшая медсестра здесь потому, что работаешь не за деньги, а ради любви к людям. Ты хочешь облегчить их страдания. И они платят тебе любовью. А миссис Мэллори решила помочь тебе. Только не говори, что не нуждаешься в деньгах. А у нее, как мне кажется, их слишком много! И теперь они ей точно не нужны.

— Спасибо тебе, Стелла! — Берта обняла старшую сестру.

— За что?! — удивилась та.

— За то, что ты не такая, как все эти менеджеры!

— Ладно, твой рабочий день еще не закончен, — проворчала миссис Паркинс. Но Берта поняла, что она растрогана этим выражением чувств. — Сходи-ка к мистеру Спивански, он опять капризничает. Эта новенькая не может с ним справиться. Ей еще учиться и учиться!

Старшая сестра недовольно покачала головой.

— Хорошо, — согласилась Берта. — Да, я еще хотела тебя спросить, ты не знаешь, почему в этой больнице сплетни распространяются быстрее, чем размножаются микробы в благоприятной среде?

Миссис Паркинс рассмеялась.

— Наверное, потому, что себя мы не облучаем ультрафиолетом и не дезинфицируем в стерилизационных аппаратах.

— А надо бы, — вздохнула Берта. — Как подумаю, что теперь только и будет разговоров, что об этом деле!..

— Не жалуйся, тебе все равно скоро уезжать. А я вот боюсь, как бы теперь все сестры не решили пойти по твоим стопам. Они ведь могут подумать, что надо просто хорошенько попросить. Берта, у меня теперь новая головная боль из-за тебя! Ну-ка, быстро в палату этого поляка! Реши хоть одну мою проблему, раз уж подкинула другую!

— А кто решит мои проблемы, Стелла? — грустно спросила Берта.

— Говорят, племянник миссис Мэллори — очень симпатичный и разумный молодой человек. Вам бы стоило не разлучать капиталы старой леди. Думаю, она для этого и разделила наследство, — с хитрой улыбкой сказала Стелла.

— Что ты имеешь в виду? — не поняла ее намека Берта.

— Только то, что тебе следует с ним познакомиться. Кто знает, может быть, это наследство — только начало цепочки событий, которая приведет тебя к счастью?

— Не очень-то веселое начало, — обреченно покачала головой Берта.

Только ради миссис Мэллори! — думала Берта, напряженно сминая в руках простенький хлопковый платочек.

Она стояла на перроне вокзала Холихеда, пытаясь найти в толпе людей Лоуренса Мэллори. Он послал ей уведомление, что встретит на вокзале и отвезет в Мэллори-холл. Берту это обнадеживало, иначе она бы просто не знала, как добраться до родового замка Мэллори, где и должно было состояться ее вступление в права наследования.

Берта ни разу в жизни не покидала родного Бирмингема. Даже с родителями они ни разу не выезжали дальше его окрестностей. Отец слишком много работал, чтобы позволить себе продолжительный отпуск, и боялся отпускать свою жену-красавицу куда-нибудь одну. И не зря. Насколько помнила Берта, ее мать никогда не отличалась постоянством. И это проявлялось не только в отношениях с мужчинами. Точно так же она относилась и к единственной дочери. Иногда баловала подарками, а иногда просто не замечала. И все время твердила Берте, что та пошла в отца и поэтому не может похвастаться своей внешностью. Мать Берты не стеснялась говорить это при посторонних и тогда, когда девочка выросла в неуклюжего подростка, и тогда, когда Берта превратилась в тихую и скромную девушку. А отец, который был до последних своих дней безумно влюблен в жену, хотел видеть в дочери только повторение своей супруги. Когда он понял, что девочка не станет яркой красавицей, он перестал обращать на Берту какое-либо внимание.

Она быстро смирилась с тем, что никому не нужна в родном доме. Берта только надеялась, что послушанием, отличной учебой, прилежностью, аккуратностью сможет завоевать хоть чуть-чуть любви родителей. Но для них было важно только то, что волосы девочки обычного каштанового тона, и они не замечали, как красиво янтарными сполохами блестят они на солнце. Им было важно, что ресницы Берты не так густы, как ресницы ее матери, и они не видели, какой поразительной глубины были ее синие, как горные озера, глаза. Они считали, что кожа девочки бледнее, чем им хотелось бы, и не замечали, что она потрясающе гладкая, как шелк благородного цвета слоновой кости. Родители были уверены, что у их дочери неправильные черты лица, что нос слишком мал, а губы — слишком велики, и не обращали внимания на прелестные ямочки на щеках, которые появлялись у их дочери, когда она улыбалась. И вскоре Берта разучилась улыбаться при них, поднимать глаза. Тогда родители решили, что у их дочери еще и замкнутый характер. А Берта все это впитывала, как губка, и привыкла не улыбаться, не разговаривать, стараться быть как можно незаметнее. И каждое утро с ненавистью смотреть в зеркало.

Вот и сейчас она волновалась, какое впечатление произведет на племянника миссис Мэллори. Берта уже чувствовала себя виноватой перед ним, ведь она отняла у него часть наследства, пусть и не стремилась к этому. А еще ей казалось, что она отняла у него любовь тетки, возможность быть последние минуты рядом с ней. Ведь если бы она не появилась в жизни графини, миссис Мэллори могла бы переступить через свою гордость в жажде простого человеческого тепла и позвать племянника, восстановить порванную семейную связь хотя бы в конце своей жизни.

Берта комкала платочек и думала о том, что скажет, когда увидит мистера Лоуренса Мэллори.

— Мисс Джойнс? — окликнул ее томный и густой, как патока, мужской голос.