Мы остановились на пустынном участке дороги. Кучер вышел размять ноги, а оба Ледокровных отошли подальше, чтобы поговорить под большим деревом, голые ветви которого освещал яркий полумесяц.

– Она слишком слаба, – сказал Аркус шепотом. – Сомневаюсь, что она доживет до конца путешествия.

– Доживет, – ответил брат Тисл приглушенным голосом. – Она выжила в тюрьме. У нее сильный дар. Возможно, она прячет свою силу, а, возможно, у нее есть и другие таланты, о которых мы пока не знаем.

– Отличный слух, например, – предложила я, заставив монаха вздрогнуть.

Мы не так далеко отъехали от тюрьмы и еще могли повернуть обратно. Поэтому я не могла позволить им видеть мою слабость.

Старый монах поклонился, его голос звучал огорченно.

– Приношу свои извинения, мисс Отрера.

Мне показалось, что мои щеки трескаются, как сухая кожа, и я поняла, что улыбаюсь его смущению. Я улыбнулась первый раз за долгое время – я почти забыла эти ощущения.

Аркус повернулся ко мне, от застёжки его плаща отражался лунный свет. Его силуэт и ярко блестевший металл заставили меня вспомнить о солдатах, приближающихся ко мне в мерцающем свете факелов. Моя улыбка исчезла, и я поглубже завернулась в одеяло.

– Я буду считать твою грубость признаком улучшения здоровья, – сказал он.

Через пару минут мы снова отправились в путь через леса и заброшенные деревеньки. Лунный свет освещал провалившиеся крыши, сорванные с петель двери и поломанные заборы. Большинство домов, построенных из глины или соломы, были покинуты и разрушались.

Мужчины и женщины ушли на войну, и больше некому было засевать поля и собирать урожай на этой суровой северной земле. Повсюду были голод и разруха. Поля были в еще худшем состоянии, чем полгода назад, когда меня посадили в тюрьму.

Через пару часов пейзаж изменился. Вместо лесов и полей лунный свет покрывал серебристые кустарники, припорошенные снегом. Мы с грохотом двигались вверх по горной дороге.

– Вы уверены, что не хотите убить меня прямо сейчас? – процедила я сквозь стиснутые зубы, пытаясь удержать внутренности в теле, которые так и норовили вырваться наружу. – Результат тот же, но страданий было бы меньше.

– У нас на тебя есть планы, – ответил Аркус – и мы не планируем наблюдать за тем, как твое костлявое тело падает вниз по склону горы.

Он сказал это так, будто ему нравилась эта мысль. Такой же соблазн возник и у меня – вытолкнуть его из кареты, когда будем проезжать высокий утес. Или, может, поджечь его драгоценный клобук.

Дорога вывела нас к нагорной равнине, окруженной скалистыми склонами и усеянной заснеженными соснами. То, что издалека казалось грудой камней, оказалось длинным зданием с высокой башней. Луна оседлала башню так, будто кто-то втиснул серп в ее плоскую вершину.

– Это аббатство, о котором вы говорили? – спросила я, заметив груды камней под дырами, зияющими в стенах. – Тюрьма – просто дворец по сравнению ним.

– Тогда вперед – можешь вернуться прямо сейчас, если хочешь, – холодно ответил Аркус. – Я уверен, что охранники примут тебя с распростертыми объятиями. И палач тебя, наверняка, уже заждался.

– Палач ко мне не слишком спешил. У него и без меня полно работы – ведь солдаты короля постоянно привозят новых недовольных. Вряд ли он вспомнит обо мне, пока не закончится приграничная война.

Аркус фыркнул.

– К тому времени ты умрешь.

Я сжала губы. Возможно, он был прав.

Карета подъехала к двери, кучер выскочил и начал распрягать лошадей. Аркус вышел и потянулся за мной. Для человека таких размеров он легко двигался. Я напряглась, когда он поднял меня и прижал к холодной груди.

– Не обжигай меня, и я не причиню тебе вреда, – напомнил он о нашей сделке. Боль отвлекала меня от страха. Я прикусила губу и вцепилась в его мантию, зажмурившись от боли в лодыжке.

– Скажи брату Гамуту, что у нас гости, – сказал брат Тисл стоящему у двери человеку. – Затем отведите ее в лазарет.

– Гости? – сухо повторила я. – И сколько в аббатстве гостей с цепями на лодыжке?

– Намного меньше, чем раньше, – ответил Аркус, переступая через вздыбленную брусчатку, поднимавшуюся, словно зубчатые пальцы. – Именно поэтому это идеальное место для тебя.

И для тебя, подумала я. Вы увезли меня из царской тюрьмы и потому тоже виновны в преступлении против короля.

Большую деревянную дверь в аббатство открыл человек со свечой, свет которой отражала его блестящая лысина с аккуратно выбритой тонзурой. Монах был старым, со сгорбленной спиной, большим крючковатым носом и впалыми щеками.

– В лазарет, – сказал Аркус.

Монах развернулся и пошел в темноту. Мы последовали за ним сквозь темные коридоры с арочными окнами и, наконец, пришли в маленькую комнату с четырьмя соломенными матрасами на полу. Один из них был покрыт старой белой простынёй, в голове лежала тонкая подушка, в ногах было сложено одеяло. Впервые за много месяцев я увидела нечто вроде кровати. Аркус грубо опустил меня на матрас. Я потерла бедро и уставилась на него.

Он указал на меня одной рукой.

– Приведи ее в порядок.

С этими словами он повернулся и вышел.

– Славный парень, – сказала я монаху, когда он зажигал подсвечник на стене.

Монах посмотрел на меня пристально, но потом кивнул.

– Конечно, он может быть резким. Но ему это простительно.

– Что может делать грубость простительной?

Он повернулся ко мне.

– Поговорим об этом завтра. А пока нам надо разобраться с вашими ранами.

Я обхватила себя руками и с тревогой посмотрела на него. В тюрьме стражники быстро ампутировали зараженные конечности. Поэтому я пригрозила их грязному целителю тем, что сожгу его, если он войдет в мою камеру.

– Не волнуйтесь, – сказал монах, его взгляд смягчился. – Вы находитесь в незнакомом месте, и вы, конечно же, много страдали, но сейчас вы в аббатстве Форвинд. Братья и сестры Ордена Форса дали клятву принимать всех невинно осужденных и нуждающихся в помощи. Они могут относиться к вам с подозрением, но вреда не причинят.

Я взглянула на него – напряжение чувствовалось и в его взгляде, и в его фигуре.

– Вы не доверяете мне.

Он изучал меня слишком долго, но потом ответил.

– Я буду судить о вас по вашим поступкам, а не по тому, что о вас говорят. Но рекомендую вам спрятать огонь подальше. Не все отнесутся к вам с таким пониманием.

– Я это знаю.

Он кивнул и указал на мою лодыжку.

– Меня зовут брат Гамут. Говорят, у меня хорошо получается лечить травами. Если вы покажете мне свои раны, возможно, я смогу облегчить вашу боль.