Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нос мелковат, – после длительного раздумья сообщила горничная.
– Что? – не сразу врубился Конев.
– Я говорю, нос мелковат как-то, – повторила женщина. Она еще раз повернула голову набок, приглядываясь к фотороботу. Слегка прищурилась. – Да… Точно мелковат. У этого, из триста шестнадцатого, нос был гораздо крупнее. Большой такой нос. Не по длине, а по ширине… Вы видели, какой нос у этого французского актера?.. Ну, который теперь у нас в России живет… Забыла его фамилию…
– Депардье, что ли? – уточнил Конев.
– Да. Точно. Депардье. – Маленькая горничная радостно ощерила мелкие крысиные зубки в счастливой улыбке. – Вы видели его нос? Его же в кино часто показывали крупным планом…
– Видел.
– Вот. У этого, из триста шестнадцатого, нос был почти такой же. Большой. Широкий. А в остальном похож…
– Вы видели этого человека? – тяжело вздохнув, спросил Конев.
– Конечно. – Горничная вернула оперативнику фоторобот. Пригладила рукой и без того прилизанные короткие волосы. – Как только он заселился в номер, Леня сообщил мне, и я принесла в триста шестнадцатый чистые полотенца. Евген Евгеныч против того, чтобы мы подолгу держали в пустых номерах чистые полотенца, они тогда уже не пахнут свежестью. А Евген Евгеныч просит, чтобы все пахло свежестью. И чистотой. А номера ведь подолгу могут оставаться пустыми. И мы туда полотенца не носим… Постель – это одно, а полотенца – совсем другое. Они быстро теряют свежесть. Очень быстро…
– Ясно. Насчет полотенец я все понял, – сдержанно произнес Конев. – Вопрос в другом. Потом вы еще видели этого мужчину?
– После того, как поменяла полотенца?
– Да. После.
– Нет, не видела. В ночную смену работать хорошо. Никакого аврала, никакой суеты… Если никто не заселяется, конечно. Как в случае с этим, из триста шестнадцатого. Но в этом случае портье предупреждает по внутреннему телефону… Так что когда я отнесла полотенца, то спустилась к себе и немного вздремнула. До тех пор, пока не случилось все это…
– А «к себе» – это куда? – уточнил Конев.
– В комнату для горничных. Это на нулевом этаже. В подвале, говоря простыми словами.
– И на третий этаж вы больше не поднимались?
– Пока вы меня не позвали, нет. А зачем?
– На этаже есть еще постояльцы?
Горничная растерянно огляделась по сторонам. Двумя пальцами задумчиво разгладила пушок над верхней губой. По центру лба пролегла длинная продольная морщина.
– Ну… Вроде бы нет…
– Что значит «вроде»?
– Триста второй и триста одиннадцатый были заняты, но когда я сегодня заступала на смену, мне сказали, что постояльцы съехали… Вчера в обед… А заселялся ли кто-то в другие номера… Мне об этом ничего не известно. Вам лучше спросить Леню… В журнале ведь все записано.
– Спрошу, – кивнул лейтенант.
Он уже понял, что ничего не добьется от горничной. Во всяком случае, не больше, чем от остальных свидетелей. Неизвестный убийца, оставивший за собой два трупа, растворился, как призрак. Сунув в рот очередную подушечку жвачки, Конев еще раз взглянул на фоторобот преступника и пробормотал себе под нос:
– От такого портрета не будет много толку. Надо знать, кому его показывать… А так…
– Чего? – шмыгнула носом горничная.
– Ничего. Просто мысли вслух.
– А я? Что со мной? У вас есть еще вопросы? Я готова помочь…
– Нет. – Конев миролюбиво улыбнулся женщине. – Пока к вам вопросов больше нет. Можете идти отдыхать.
Со стороны лестницы послышались быстрые шаги, и лейтенант обернулся. Сложил фоторобот и спрятал его в нагрудный карман рубашки.
Невысокий коренастый оперативник с копной непослушных рыжих волос остановился на третьем этаже, быстро огляделся, поймал в фокус Конева и почти бегом устремился в его сторону. Горничная не торопилась уходить, охваченная любопытством.
– Товарищ лейтенант, – заговорил рыжеволосый, но, заметив постороннего человека, машинально перешел на зловещий шепот: – Мы кое-что нашли, товарищ лейтенант. Вернее, кое-кого… Судя по всему, версия о том, что убийца покинул гостиничный номер через окно, полностью подтвердилась. Его видели…
– Кто видел?
– Свидетель. – Оперативник замялся на пару секунд, после чего добавил с виноватыми нотками в голосе: – Боюсь, что свидетель не совсем надежный, но… Все-таки свидетель…
– Что это значит, Олег? – нахмурился Конев.
– Ну… Это бомж, товарищ лейтенант. У него там палатка с противоположной стороны отеля…
– Это Валик, – услужливо подсказала горничная. – Он живет за гаражным помещением. Его все тут знают… Евген Евгеныч прогоняет его, но Валик опять возвращается. А куда ему идти? Мы его подкармливаем…
– Ясно. Пойдемте, взглянем на вашего Валика. – Лейтенант решительно зашагал к лестнице. Рыжеволосый оперативник последовал за ним. Шествие замкнула горничная, но буквально через пару шагов Конев, обернувшись через плечо, безапелляционно распорядился: – А вы отправляйтесь к себе. Мы позовем вас, если понадобится.
Она покорно остановилась, комкая в руках носовой платок. На круглом лице появилось обиженное выражение. Но спорить с представителями власти горничная не стала.
– Дактилоскописты еще работают? – на ходу поинтересовался у оперативника Конев, спускаясь вниз по лестнице.
– Да, они еще тут, товарищ лейтенант, – кивнул рыжеволосый крепыш. – Только толку-то… Это же отель! Тут отпечатков – миллион. Иголка в стоге сена, короче… – Он замолчал и, лишь когда оба мужчины достигли первого этажа, осторожно поинтересовался: – А это правда, что про вас говорят, товарищ лейтенант?
– А что про меня говорят?
– Что вы увольняетесь…
– Правда. – Под настороженным взглядом ночного портье оперативники пересекли просторный холл и вышли на улицу. Обогнули здание по периметру. Робкие рассветные лучи восходящего солнца коснулись верхушек деревьев. – Заявление еще не подписано, но… Это мое последнее дело, Олег. Здесь, в столице. А как там дальше сложится… Вопрос с трудоустройством я еще не рассматривал. Пока все мысли только о свадьбе.
– Понимаю, – улыбнулся Олег.
Бомж Валик стоял, привалившись к криво растущему тополю. Редкие желтые зубы плотно сжимали истлевший почти до самого фильтра чинарик. Длинные нечесаные волосы доставали до плеч. Половину
