что бы полностью опровергающий это утверждение, но изрядно корректирующий сроки службы.

Цитирую по книге "Впереди — Берлин!"[17]:

"Впервые мы повстречались ещё до войны в городе Стрый. Неожиданно в танковую дивизию прислали "пополнение в единственном числе": бывшего беспризорника Подгорбунского…"

Но ведь раньше этот населённый пункт, как и вся Западная Украина, не входил в состав СССР, а, значит, никакой Красной армии там и близко быть не могло.

Стрый — райцентр Львовской области[18], где накануне войны базировалась 12-я танковая дивизия РККА (командир — генерал-майор Тимофей Андреевич Мишанин; он погибнет 30 июня 1941 года). Скорее всего, именно в этой части — № 6116 — и проходил срочную службу Подгорбунский. Штаб же всего 8-го механизированного корпуса под командованием генерала Дмитрия Ивановича Рябышева находился ещё западнее — в Дрогобыче, одно время даже бывшем областным городом.

Следовательно, их встреча никак не могла состояться раньше 17 сентября 1939 года. А к тому времени Владимир уже должен быть по-любому демобилизован!

Так, может быть, уважаемый военный мемуарист имел в виду кого-нибудь другого, чьё имя и фамилия случайно совпали с данными нашего главного героя? Мало ли таких на просторах необъятной Руси?

Ан нет! Достаточно взглянуть на следующий абзац тех же комиссарских воспоминаний: "Сын партизанского командира, погибшего в армии Сергея Лазо, он воспитывался в детдоме "Привет красным борцам"".

Тут уже без вариантов, хочешь не хочешь, — наш "курилка"!

Непременно следует уточнить, что сам Николай Кириллович Попель в то время, вне всяких сомнений, действительно находился во Львовской области. Войну он встретит в качестве заместителя командира 8-го механизированного корпуса по политической части, а чуть позже возглавит наспех сколоченную "подвижную группу", которая ещё долго будет оказывать ожесточённое сопротивление врагу под славным городом Дубно[19], о чём нынче писано-переписано, и о чём я сам подробно поведал почитателям в наполовину документальном (как всегда!) романе "Фриц и два Ивана"[20].

Следовательно, никаких оснований не верить товарищу Попелю у меня лично нет.

Но тогда выходит, Владимир тоже принимал участие в освободительном походе 1939 года?

А раз так, то, возможно, призвали его не в 1936-м, а в 1937-м?

Или же по каким-то причинам оставили служить сверх положенного срока?

Вопросы, вопросы, вопросы… На многие из которых у автора на сегодня просто нет ответов. Может, они появятся уже после того, как эта книга увидит свет?

4

После демобилизации Подгорбунского почему-то занесло не в Первопрестольную и даже не в обжитые сибирские города, а в… Иваново, где он прожил несколько счастливых мирных лет.

Впрочем, слово "почему-то" здесь наверняка неуместно.

Где ещё, как не в городе невест, лучше всего "зализывать раны" после многочисленных "тяжестей, лишений и невзгод" непростой воинской службы?

Владимир быстро освоил специальность слесаря и начал работать на одном из местных предприятий. Вскоре там ему выделили личную жилплощадь: то ли в общежитии, то ли, как сейчас говорят, в малосемейке, по адресу улица Красных Зорь, дом 4, квартира 14. Того здания в Иваново больше нет, а вот улица, как ни удивительно, сохранилась.

Доблестный труд нашего, ставшего на путь исправления героя прервала Великая Отечественная война, о начале которой советским людям 22 июня 1941 года в 12 часов 15 минут сообщил по радио товарищ Молотов, народный комиссар иностранных дел СССР.

Помните?

"Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами".

Подгорбунский одним из первых пошёл в Фрунзенский военкомат, за которым был закреплён по месту проживания. Но его по каким-то причинам ещё долго не хотели призывать в армию.

На фронт он отправится только в январе 1942-го…

III. БОЕВОЙ ПУТЬ. НАЧАЛО 1

Ещё 14 августа 1941 года на стыке Центрального и Резервного фронтов из двух наших армий был создан новый фронт, получивший название от направления, которое ему поручили прикрывать, — Брянский.

Но уже к концу октября большинство его частей были окружены и безжалостно разбиты; те же, кому посчастливилось выжить, отошли на линию Дубна — Плавск — Верховье — Ливны — Касторное и приняли активное участие в обороне столицы нашей Родины.

Из-за понесённых потерь 10 ноября 1941 года фронт был расформирован — вроде бы как окончательно и бесповоротно.

Но ровно через две недели — 24 декабря — вдруг воскрес, восстал из пепла, правда, уже в новом формате!

…В начале марта 1942 года помощник командира взвода роты ПТР (противотанковых ружей) 445-го мотострелкового батальона старший сержант Подгорбунский попал в настоящий ад — под уже упомянутые Ливны Орловской области, куда спешно перебросили его недавно сформированную 1-ю мотострелковую бригаду, воевавшую в составе 1-го танкового корпуса под командованием личного друга комиссара Попеля — Михаила Ефимовича Катукова.

(В 1939 году тот был командиром 34-й легкотанковой бригады, которая прошла маршем 748 км до города Замостье[21], потеряв в боях 8 человек убитыми и 6 ранеными. При этом было захвачено 11 танков и взято в плен около 30 000 польских солдат и офицеров.)

Тогда Володя пару раз пересекался с полковником Катуковым и с тех пор считал, что тот по какой-то причине был должен его запомнить. И правда, как нормальный человек может забыть такого отъявленного сорванца?

Уверовав в собственную значимость, Подгорбунский мысленно дал себе слово, что при первой же встрече с командующим попросится назад — в механики-водители танков.

И подобная возможность ему вскоре представилась…

2

Вообще-то всякие ручные бронебойные комплексы использовались всеми противоборствующими сторонами ещё во время Первой мировой войны (чуждой интересам трудящихся империалистической бойни, как считали в СССР).

Но в Красную армию первые противотанковые ружья (целых пять штук!) разработки Николая[22] Васильевича Рукавишникова поступили лишь в 1939 году. Да и то их вскоре сняли с вооружения.

Поэтому в начале Великой Отечественной войны бить немецкие танки красной пехоте по факту было нечем. И товарищ Сталин призвал срочно решить эту проблему. По его приказанию в Кремль вызвали самых опытных на то время конструкторов стрелкового оружия: Василия Алексеевича Дегтярёва и Сергея Гавриловича Симонова, перед которыми поставили задачу в течение месяца разработать конструкцию новых ПТР. Однако те справились ещё быстрее — за три недели.

В ходе испытаний оба экспериментальных образца проявили себя самым лучшим образом, и мудрый вождь немедля распорядился начать их серийное производство.

В конце октября 1941 года ПТРД и ПТРС стали массово поступать в красные войска.

А уже 16 ноября в районе подмосковной деревушки Ширяево бойцы 1075 стрелкового полка, вооружённые гранатами, бутылками с зажигательной смесью и 11-ю