– Но почему умереть должны вы, а не он?

– Потому что отвечать я могу только за себя, – ответила Руфь, подумав.

Алекс несколько минут молча смотрела на нее, а потом закрыла свой блокнот и отложила его в сторону.

– Возможно, вы ошибаетесь. – Ее голос звучал задумчиво, как будто эта мысль только что пришла ей в голову, хотя именно к данной мысли она и стремилась подвести Руфь на протяжении всего их разговора. – Вы готовы поучаствовать вместе со мной в небольшом эксперименте?

Видно было, что девушка колеблется.

– Вы мне верите?

– Ну конечно!

– Я хочу попробовать кое-что такое, что, на мой взгляд, может помочь. Надеюсь, что мы сможем вернуть свет в вашу жизнь.

– Правда? – явно оживляясь, спросила Руфь, надеясь на чудо.

– Именно так. – Алекс наклонилась вперед и поставила локти себе на колени. – Но прежде чем мы начнем, я хочу, чтобы вы твердо поняли, что это только визуализация и чисто символическое упражнение.

Руфь согласно кивнула.

– Хорошо, тогда смотрите прямо перед собой, и мы отправимся с вами в путешествие. Представьте себе, что вы находитесь перед пабом, в котором сидит он, но вы совсем не жертва. Вы сильны, спокойны и уверены в своей правоте. Вы не боитесь того момента, когда он выйдет из паба, – наоборот, вы ждете его. Вы долго ждали такую возможность. Вы не прячетесь в тени, и вы совсем не испуганы.

Спина Руфи выпрямилась, и она слегка выдвинула вперед челюсть.

– Он выходит из паба, и вы идете в нескольких метрах позади него. Вы никому не угрожаете – просто одинокая женщина, которая идет за взрослым мужчиной и ничего не боится. Руфь, вы сжимаете нож в кармане своего пальто. Вы абсолютно уверены в себе и контролируете все свои действия.

Алекс увидела, как глаза Руфь уставились на нож для писем и замерли на нем. Превосходно.

– В конце улицы он сворачивает на аллею. Вы дожидаетесь идеального момента, когда вокруг вас никого нет, и ускоряете шаг. Подойдя к нему на расстояние нескольких ярдов, вы говорите: «Прошу прощения…» Он удивленно оборачивается, а вы спрашиваете у него, который сейчас час.

Дыхание Руфи стало прерывистым, когда она подумала о том, что столкнется лицом к лицу со своим обидчиком, пусть даже и в ролевой игре, но она с трудом сглотнула и кивнула.

– И вот когда он поднимает к глазам руку с часами, вы изо всех сил бьете его ножом в живот! Вы опять чувствуете его плоть на своей, но на этот раз это происходит на ваших условиях. В шоке он опускает глаза, а вы делаете шаг назад. Он смотрит вам в лицо, и в его глазах появляется узнавание. Наконец он полностью понимает, кто вы такая. И, падая на землю, он вспоминает ту ночь. Кровь заливает его рубашку и землю вокруг. Вы отходите еще дальше и наблюдаете, как кровь вытекает из его тела, а вместе с нею вытекает та власть, которую он имел над вами. Вы видите, как она собирается в лужицу, и понимаете, что он над вами больше не властен! Наклонившись, вы берете в руки нож. Теперь вы сама хозяйка своей судьбы, вы полностью владеете собой, и к вам возвращается ваша легкость бытия.

Кожа на лице Руфи обвисла. Алекс подавила в себе желание предложить ей сигарету.

Заговорила она только через несколько минут.

– С вами всё в порядке?

Руфь кивнула и оторвала глаза от ножа на крышке стола.

– Вам лучше?

– Как ни странно, да.

– Это просто символическое упражнение, которое позволяет вам визуализировать, как вы берете свое самообладание в свои руки.

– Странное ощущение, как будто меня морально очистили, – призналась девушка с суховатой улыбкой. – Благодарю вас.

– Думаю, что на сегодня достаточно. – Алекс похлопала ее по руке. – Через неделю в это же время?

Руфь кивнула, еще раз поблагодарила женщину и ушла.

Алекс закрыла за ней дверь и вслух рассмеялась.

Ким влетела в участок с головой, идущей кругом после телефонного звонка. Ее мучили подозрения, но Стоун надеялась, что на этот раз она ошибается. Не может же человек быть таким идиотом. В Управлении полиции Восточного Мидленда, второй по величине после полиции Метрополии[11], работали одиннадцать тысяч сотрудников. Управление отвечало за обеспечение порядка на территории Бирмингема, Ковентри, Вулверхэмптона и всей Черной Страны. Хейлсовен, один из десяти полицейских участков, относился к территориальному управлению Дадли, которым командовал старший суперинтендант[12] Янг.

Хейлсовен был не самым крупным из участков, но Ким любила его больше всех остальных.

– Что, черт побери, здесь произошло? – спросила она у сержанта в следственном изоляторе. Тот мгновенно побагровел.

– Да все этот Данн… С ним случилось маленькое… несчастье.

И на этот раз она не ошиблась в своих подозрениях. Такие идиоты действительно существовали.

– А что значит «маленькое»?

– Сломанный нос.

– Боже святый, Фрэнк, прошу тебя, скажи, что ты хочешь проверить мое чувство юмора!

– Конечно нет, мэм.

– Кто? – спросила Ким, выругавшись почти беззвучно.

– Два констебля – Уайли и Дженкс.

Стоун знала обоих. Они находились на прямо противоположных концах служебной карьеры. Уайли служил в полиции уже тридцать два года, а Дженкс только три.

– И где они?

– В раздевалке, мэ…

– Еще раз назовешь меня «мэм», Фрэнк, и клянусь, я…

Ким не договорила и, выйдя из комнаты, повернула налево. Навстречу ей шли два ПОПа[13]. Увидев выражение лица Стоун, они расступились перед ней, как воды Красного моря перед племенем Израилевым.

Без стука она влетела в мужскую раздевалку и пошла вдоль шкафов, напоминающих лабиринт, в поисках своей цели.

Уайли стоял около открытого шкафа, засунув руки в карманы. Дженкс, обхватив голову руками, сидел на скамейке.

– О чем вы двое только думали, черт бы вас побрал?! – крикнула Ким.

Прежде чем посмотреть на нее, Дженкс посмотрел на Уайли. Тот пожал плечами и отвернулся. Юнец был предоставлен самому себе.