— Что скажет бедный Клод Лоллипоп, когда узнает о моем отъезде? спросило это чувствительное дитя.

— Может быть, он и не узнает об этом, — ответила наперсница.

— Милочка, он прочтет об этом в газетах, — возразила светская плутовка семи лет от роду.

Она уже сознавала свое значение и то, что вся Англия, то есть все претендующие на «благородство», все поклонники серебряной вилки, все сплетники, все жены лавочников, жены портных, жены адвокатов и купцов, а также обитатели Клепема и Брунсвик-сквер, у которых не больше шансов общаться с кем-либо из Снобки, чем у моего любезного читателя пообедать с китайским императором, все же с интересом следят за каждым движением семейства Снобки и бывают рады узнать, когда оно приехало в Лондон или уехало оттуда.

Вот описание туалетов мисс Снобки и ее матушки, извлеченное из газет за прошлую пятницу:

МИСС СНОБКИ

ЛЕДИ СНОБКИ

Вот что вы читаете. О миссис Эллис! О английские матери, дочери, тетушки, бабушки, вот какого рода писания помещают для вас в газетах! Как же вам не быть матушками, дочками и т. д. снобов, когда эта чепуха все время у вас перед глазами?

Вы засовываете розовую ножку китайской светской девушки в туфельку размером чуть побольше солонки и держите бедные пальчики заключенными и стиснутыми в ней до тех пор, пока миниатюрность не станет неисправимой. После этого нога уже не может расправиться и вырасти до нормального размера, хотя бы вы надели на нее корыто вместо башмака, и крошечные ноги остаются у девушки на всю жизнь, она становится калекой. О дорогая моя мисс Уиггинс, благодарите судьбу за ваши красивые ноги, — хотя, по-моему, они так малы, что почти невидимы при ходьбе, — благодарите судьбу, что общество их не изуродовало, но оглянитесь вокруг и посмотрите, у скольких ваших подруг в самом высшем кругу преждевременно и безнадежно повреждены и засушены мозги.

Как можно ожидать, чтобы эти бедные создания вели себя естественно, когда и свет и родители покалечили их так жестоко? Пока существуют «Придворные известия», как могут люди, чьи фамилии попадают в печать, поверить, что они равны тем подхалимам, которые ежедневно читают этот отвратительный вздор? Мне кажется, что наша страна — единственная во всем мире, где «Придворные известия» все еще процветают, где вы читаете:

«Сегодня его высочество принц Паттипан выезжал подышать воздухом в своей колясочке». «Принцессу Пимини вывозили на прогулку в сопровождении ее фрейлин и в обществе ее куклы». Мы смеемся над тем, как торжественно Сен-Симон[24] сообщает, что «Sa Majesté se médicamente aujourd'hui» [25]. Но под самым нашим носом та же глупость повторяется ежедневно и в наше время. Этот изумительный и загадочный человек, автор «Придворных известий», каждый вечер заходит в редакции газет со своим материалом. Я как-то попросил редактора одной газеты, чтобы мне позволили спрятаться за шкафом и взглянуть на него.

Мне рассказывали, что в одном королевстве, где имеется немецкий принц-супруг (должно быть, в Португалии[26], потому что там королева вышла за немецкого принца, которого очень любят и уважают туземцы), каждый раз, когда принц-супруг развлекается охотой в кроличьих садках Синтры или в фазаньих заповедниках Мафры, при нем, само собой, имеется лесник, чтобы заряжать ему ружья, а затем эти ружья передаются его шталмейстеру, дворянину, а дворянин передает их принцу; тот палит и отдает разряженное ружье дворянину, дворянин — леснику, и т. д. Но принц не возьмет ружья из рук заряжающего.

Пока держится этот противоестественный и нелепый этикет, должны существовать и снобы. Все три человека, упомянутые выше, становятся на время снобами.

1. Лесник — сноб в наименьшей мере, ибо он выполняет свои обязанности; но здесь он все-таки оказывается снобом, поскольку унижен перед другим человеком (перед принцем), с которым ему дозволено общаться только через третье лицо. Свободный португалец лесник, который признает себя недостойным общаться с кем бы то ни было непосредственно, тем самым признает себя снобом.

2. Дворянин-шталмейстер тоже сноб. Если для принца унизительно получить ружье из рук лесника, то для шталмейстера унизительно оказывать принцу эту услугу. Он ведет себя как сноб с лесником, которому препятствует общаться с принцем, и как сноб — с принцем, перед которым унижается.

3. Португальский принц-супруг — сноб, ибо оскорбляет таким образом ближних своих. Не беда, если б он принимал услуги непосредственно от лесника; но при посредничестве третьего лица становится оскорбительна самая услуга, и унижены оба служителя, которые в этом участвуют; поэтому я почтительно утверждаю, что он самый несомненный, хотя и царственный сноб.

А после этого вы читаете в «Диарио де гоберно»:

«Вчера его величество король развлекался охотою в лесах Синтры в сопровождении полковника, высокородного Вискерандо Сомбреро. Его величество возвратился к завтраку в Несессидадес в таком-то часу», и т. д., и т. д.

Ох, уж эти «Придворные известия»! — опять восклицаю я. Долой «Придворные известия», это орудие и рассадник Снобизма! Я обещаю подписаться на год на любую ежедневную газету, которая будет выходить без «Придворных известий» — хотя бы даже на «Морнинг гералд». Когда я читаю этот вздор, во мне поднимается гнев; я чувствую себя предателем, цареубийцей, членом клуба «Телячья Голова»[27]. За все время мне понравилась только одна заметка в «Придворных известиях»; там рассказывалось про испанского короля, который изжарился почти целиком, потому что первый министр не успел приказать лорду-камергеру, чтобы церемониймейстер соблаговолил приказать дежурному камер-пажу, чтобы тот передал старшему придворному лакею просьбу послать за старшей горничной, чтобы та принесла ведро воды — тушить его величество.