Пределы экономического роста определяет выносливость важнейших экосистем — климата, почвы, воды. Наиболее опасным генератором кризиса может стать изменение климата. Если мы не хотим рисковать, нельзя допустить, чтобы содержание CO2 в атмосфере превысило 400 ррт (parts per million). Более высокие показатели угрожают непредсказуемыми климатическими последствиями. Из этого следует, что атмосфера в состоянии абсорбировать еще 840 млрд тонн углекислого газа. Звучит внушительно, но на самом деле это не так. В 2011 г. общемировые выбросы достигли рекордного показателя 34 млрд т. Если тенденция сохранится, через 25 лет наш «кредит» по CO2 будет исчерпан. Тогда к концу столетия температура земной поверхности повысится на 4–6 °C. Так что необходимость принятия решительных мер остра как никогда. У нас совсем немного времени, чтобы переломить ситуацию. Без радикального повышения энергоэффективности и перехода с ископаемых источников энергии на возобновляемые это сделать невозможно. Для ускорения процесса необходимо лимитировать выбросы CO2 и назначить на них цену, заключив соответствующие международные договоры. Параллельно нужно научиться очищать атмосферу от углерода — интенсивным ли лесоразведением, обогащением ли гумуса или использованием углекислого газа в качестве сырья для химической промышленности, — хороши любые способы.

Из данных климатологии вытекает необходимость срочных действий. Они, однако, не говорят нам о том, каким должен быть доступный человечеству объем товаров и услуг, который предотвратит климатический коллапс. Этот квантум в решающей степени зависит от двух динамических факторов: перехода с ископаемых энергоносителей на возобновляемые источники энергии и эффективности использования дефицитных ресурсов. Экономика, базирующаяся на солнечной энергии и биологических циклах, не создает экологических проблем. Пределы роста определяются пределами выносливости биосферы и изобретательским гением человека. Первые лимитированы, второй потенциально безграничен. В долгосрочной перспективе рост экономического благосостояния возможен лишь при условии перехода к менее ресурсоемкому, климатически нейтральному способу производства. Вопрос стоит так: зеленый рост или коллапс? Устойчивый рост возможен лишь в том случае, если нам удастся наладить производство, частично независимое от природопользования.

Включать красный свет Модерну бесперспективно, к тому же крайне нежелательно, поскольку преодолеть бедность, которой еще предостаточно на Земле, посредством простого перераспределения не удастся. Но еще и потому, что призывы к самоограничению слишком быстро приводят к тирании добродетели. Стоит ли стремиться к будущему, где каждому выделен убогий кредит на выбросы и строго ограниченное потребление ресурсов? И что делать, если ветхий Адам (точнее, Ева — в конце концов, именно она нарушила запрет и вкусила плод с древа познания) не готов отказаться от своего стремления к «быстрее, выше, сильнее»? Заставить его принять передовое мировоззрение? Тот, кто полагает, что экологический кризис можно преодолеть, лишь радикально понизив уровень человеческой активности на планете — меньше производить, меньше потреблять, меньше ездить, распространять меньше информации, — закончит введением чрезвычайного экологического положения. Если экология сводится к «ты не имеешь права», она уже проиграла. Большинство людей на Земле лелеет совсем другие мечты. Пока Старая Европа сомневается в себе и поеживается от сквозняков глобализации, они стремятся к завоеваниям современной жизни, которые для большинства из нас давно уже стали естественны. И с этой мечтой они ни за что не расстанутся.

Если развивающиеся страны будут догонять нас, следуя нашему же примеру, это действительно может плохо кончиться. Если в таком обществе, как наше, — с сокращающимся населением и увеличивающейся долей пожилых людей — спрос растет прежде всего на услуги в социальной и культурной сферах, то в странах Юга речь пока идет о вполне конкретных материальных вещах: жилье, продуктах питания, всевозможных товарах потребления. Для иллюстрации величин, о которых идет речь, возьмем китайский автомобильный рынок. В 1990 г. в стране было произведено 509 000 транспортных средств (легковые автомобили, автобусы, грузовики), на рубеже веков — более 2 млн, затем производство резко рвануло вперед. В 2009 г. Китай с большим отрывом вышел в мировые лидеры. В 2011 г. с конвейеров сошло более 18 млн транспортных средств, что примерно в три раза больше, чем в Германии — лидере европейского автопрома. Особенно быстро растет число частных автомобилей. В 2010 г. их было собрано 13,75 млн (в Германии этот показатель — около 3 млн в год). И тем не менее количество машин на душу населения в Китае намного меньше, чем в развитых индустриальных странах. В Германии на 1000 человек приходится чуть больше 500 автомобилей, в Китае — около 77. И опасности, что Китай достигнет германского уровня, нет. В ближайшие десятилетия автомобиль перестанет играть важную роль в крупных городах. Но за пределами метрополий автомобильное сообщение еще имеет гигантский потенциал роста. Китайское правительство предполагает, что к 2020 г. парк автотранспортных средств в стране более чем удвоится и вырастет примерно до 200 млн машин. Быстрыми темпами будет развиваться также воздушное и железнодорожное сообщение. При этом Китай лишь лидирует среди стран Азии, догоняющих Запад. А от Азии пытаются не отставать Латинская Америка и Африка.

Речь сейчас не о том, будет ли возрастать мобильность человека, — это вообще не обсуждается. Важно, насколько ресурсо- и энергоемкими будут транспортные системы и средства ближнего и дальнего сообщения, обслуживающие миллиарды людей. Простое мультиплицирование нынешней транспортной системы стало бы последним ударом по климату. Решить проблему можно, только немедленно взяв курс на климатически нейтральные и менее ресурсоемкие транспортные системы: быстрый и комфортабельный общественный транспорт, электромобили, самолеты, летающие на биокеросине или водороде, удобные для пешеходов и велосипедистов города. Если удастся повысить энергоэффективность транспортной системы в 4 раза (а это не сказки), можно расширить глобальную транспортную сеть вдвое, вдвое же понизив выбросы CO2. При условии поступления необходимой энергии из возобновляемых источников создание климатически нейтральных транспортных систем реально[19].

О чем нам это говорит? Мы должны помочь обществам, стоящим на пороге Модерна, по возможности перескочить эру ископаемых энергоносителей. В сельских регионах Африки электричество проведено только в 10 % домов. Дефицит энергии — главное препятствие на пути экономического и социального развития. В любом случае энергопотребление континента в ближайшие десятилетия резко возрастет. Вопрос в том, станут ли энергетической базой экономического рывка региона уголь и нефть или ветер и солнце. Пока еще страны Азии, Африки и Латинской Америки имеют возможность строить города, развивать промышленность, энергоснабжение и транспортную систему в режиме максимальной энергоэффективности. Для этого им нужна поддержка деньгами и техникой. Шансы на устойчивый рост возрастут, если богатые промышленные страны первыми пойдут по этому пути. Европа обладает научным, техническим и финансовым потенциалом, для того чтобы разорвать порочный круг, когда экономический рост обрекает окружающую среду на гибель. И в этом мы можем воспользоваться своим положительным опытом. С 1970-х гг. в старых промышленных странах были достигнуты немалые успехи в деле улучшения состояния окружающей среды. Уровень всевозможных вредных веществ резко понизился, «отдохнули» реки и леса, рассеялся городской смог. Опираясь на эти успехи, мы можем двигаться дальше. На следующем этапе необходимо порвать с взаимозависимостью между экономическим ростом, ресурсопотреблением и выбросами CO2. И не надо говорить, что это невозможно. После падения Берлинской стены экономика ФРГ выросла примерно на треть, а выбросы парниковых газов сократились на 25 %. За этими цифрами стоит значительное повышение эффективности индустриального ресурсопотребления и успешное распространение альтернативных источников энергии.