Логан вспомнил о портфеле и листках с загадочными иероглифами. Потом закрыл глаза.

Когда он снова проснулся, было уже утро. Джереми потянулся, поерзал на своем сиденье, еще раз выглянул в окно. Теперь под ними проплывала широкая коричневая река с полосками зеленых вкраплений по берегам. Ее окружал засушливый ландшафт. Вдруг Логан замер. Там, на горизонте, стоял хорошо знакомый гранитный монолит: несомненно, пирамида.

— Что-то подобное я и предполагал, — выдохнул он.

Раш все так же сидел через проход напротив. Услышав эти слова, он взглянул на него.

— Мы в Египте, — констатировал Логан.

Итан кивнул.

Несмотря на тщательно культивированный стоицизм, Джереми почувствовал, как по его телу прокатилось возбуждение.

— Всегда хотел поработать в Египте.

Раш вздохнул наполовину заинтересованно, наполовину с сожалением.

— Не хочу тебя расстраивать, но наше место работы совсем не здесь.

Раньше Логан был в Каире только один раз — в качестве аспиранта, собиравшего материалы о передвижении солдат-фризов во время Пятого крестового похода.

Когда они ехали по шоссе из каирского международного аэропорта, Джереми показалось, что дорога забита исключительно машинами двадцатилетней и большей давности. Древние «Фиаты» и «Мерседесы» с множеством вмятин и разбитыми фарами сновали со скоростью шестьдесят миль в час. Они обгоняли ветхие ржавые автобусы, в проемах снятых пассажирских дверей которых висели бесшабашные пассажиры. Впрочем, время от времени попадались европейские седаны последних моделей, до блеска отполированные и почти всегда черные.

Джереми и Раш сидели на заднем сиденье машины, вполголоса обсуждая все, что попадало в их поле зрения. Багаж остался в самолете. Их шофер на стареньком «Рено», бывшем чуть моложе своих снующих мимо собратьев, профессионально рулил в лабиринте подъездных дорог аэропорта; сейчас он наконец-то выехал на шоссе, ведущее в Каир.

Логан смотрел на одинаковые кварталы шестиэтажных бетонных коробок, выкрашенных в горчичный цвет. На балконах сушилось белье и одежда; окна закрыты навесами и тентами, демонстрирующими путаную низкосортную рекламу. Плоские крыши оседлали спутниковые тарелки, похожие на смайлики, только без нарисованных глаз-пуговок и растянутых в глупые улыбки ртов, с бесчисленными кабелями, протянувшими, словно для пожатия, руки-плети от дома к дому. Над всем этим висел бледно-оранжевый раскаленный шар, безжалостно сжигая все, что попадалось ему на пути. Логан высунулся из широко открытого окна, жадно глотая пропитанный дизелем воздух.

— Четырнадцать миллионов жителей, — сказал доктор Раш, глядя в одному ему известном направлении. — Втиснутые в две сотни квадратных миль города.

— Если Египет не является местом нашего назначения, почему мы здесь?

— Это просто короткая остановка. Мы опять будем в воздухе до полудня.

По мере приближения к центру города плотность движения транспорта стала еще гуще. Пешеходы наводнили улицы, пытаясь воспользоваться малейшей остановкой транспорта или пробкой, чтобы волей-неволей проскочить мимо урчащих машин, едва не касаясь их бамперов. Каким-то чудом им удавалось избегать серьезных столкновений.

Ближе к центру здания не становились выше, но архитектура выглядела интереснее и слегка напоминала Рив-Гош[3]. Стали появляться стражи порядка — полицейские в черной униформе прятались в раскаленных будках на перекрестках. Гостиницы и универмаги с установленными перед ними бетонными заграждениями. Они проехали мимо посольства США — крепости, обставленной постами с крупнокалиберными пулеметами.

Спустя несколько минут машина внезапно свернула к обочине и остановилась.

— Вот мы и прибыли, — объявил Раш, открывая дверь.

— И куда?

— Музей египетских древностей, — ответил Итан и вылез из машины.

Логан последовал за ним, стараясь не прижиматься к нему телом. Ему пришлось пропустить машину, промчавшуюся перед ним. Он взглянул вверх на фасад розового камня на въезде на площадь. Джереми тут был в прошлый раз во время поисков материала для диссертации. Зуд возбуждения, который он впервые ощутил в себе в самолете, становился сильнее.

Они пересекли площадь, отмахиваясь от назойливых продавцов безделушек, продававших мерцающие в темноте макеты пирамид и игрушечных верблюдов на батарейках. Взрывы быстрой арабской речи атаковали Логана со всех сторон.

Они прошли мимо пары караульных, стоявших по обе стороны входа. Прежде чем войти внутрь, Джереми услышал усиливавшийся по амплитуде крик, перекрывающий грохот транспорта и болтовню многочисленных туристов: распев муэдзина из местной мечети, расположенной на другой стороне площади Тахрир, призывавшего благоверных к молитве. Логан остановился, прислушался и услышал такой же призыв, доносившийся с другой мечети; затем он был подхвачен еще одной, и так далее. Голоса муэдзинов доносились все с более далекого расстояния, пока не покрыли, словно эхом, весь огромный город.

Джереми почувствовал, как кто-то легонько толкнул его в бок. Это Раш. Логан повернулся и вошел внутрь.

Древнее строение переполнено, несмотря на ранний час, но потная масса людей еще не успела нагреть каменные галереи. После нещадно палившего, слепящего солнца внутри музея казалось очень темно. Ученые шли через нижний этаж, мимо бесчисленных статуй и каменных табличек. Пройдя по последней галерее, поднялись по широкой лестнице на первый этаж[4]. Здесь, ряд за рядом, располагались многочисленные саркофаги, установленные на каменных цоколях и похожие на часовых, охраняющих вход в мир теней. Вдоль стен располагались шкафы со стеклянными передними дверками, в которых хранились разнообразные предметы для погребения, изготовленные из золота и фаянса. Эти шкафы были закрыты и опечатаны простыми свинцовыми пломбами на проволочках.

— Ты не возражаешь, если я на минутку задержусь чтобы взглянуть на погребальные атрибуты Рамзеса Третьего? — спросил Логан, указывая на одну из дверей. — Думаю, это где-то в том проходе. Недавно я прочитал об алебастровой канонической вазе, которая использовалась для вызывания…

Но Итан улыбнулся с извиняющимся видом, показал на часы и просто подтолкнул Джереми к выходу.

Они прошли к другой, более узкой лестнице, поднялись по ней и приблизились к следующей двери. В этом зале оказалось значительно спокойнее. Галереи были посвящены научным коллекциям: стелам с надписями и фрагментам папируса, выцветшего и ветхого. Освещение тусклое, каменные стены — грязные. Один раз Раш остановился, чтобы свериться с начертанным на обрывке бумаги планом этажа, который он вытащил из кармана.