Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Матушка покоилась на кровати, и ее сложенные крест-накрест руки были прижаты к груди. Крошечное окошко распахнул ветер, и весь пол и всю кровать усеял мелкий снег.
Эск уставилась на лоскутное одеяло, на котором лежала женщина. Иногда какая-то незначительная деталь может разрастись и заполнить собой весь мир. Девочка почти не слышала плач Церна: она вспоминала, как две зимы назад, когда выпало почти столько же снега и в кузнице было мало дел, ее отец шил это одеяло, как он использовал лоскуты самых разнообразных тканей, попавших в Дурной Зад со всех концов света, — шелка, кожи оборотня, бумажного хлопка и шерсти турги. Поскольку шить он не умел, получилась довольно странная комковатая лепешка, больше похожая на плоскую черепаху, чем на одеяло, и мать Эск великодушно решила подарить это творение матушке на свячельник…
— Она умерла? — спросил Гальта, будто Эск была экспертом в подобных делах.
Эск уставилась на матушку Ветровоск. Лицо старухи выглядело худым и серым. Мертвые что, так и выглядят? Разве ее грудная клетка не должна подниматься и опускаться?
Гальта взял себя в руки.
— Нам нужно привести кого-нибудь, и идти надо сейчас, потому что скоро станет темно, — решительно заявил он. — Но Церн останется здесь.
Брат с ужасом посмотрел на него.
— Зачем?
— С мертвыми должен кто-то оставаться, — ответил Гальта. — Помнишь, когда умер старый дядюшка Дергарт, отцу пришлось просидеть при свечах целую ночь? А иначе придет кто-нибудь страшный и заберет твою душу в.., куда-нибудь, — неуклюже закончил он. — Тогда мертвецы возвращаются и начинают тебе являться.
Церн открыл рот, чтобы снова зареветь.
— Я останусь, — торопливо вмешалась Эск. — Я не против. Это всего лишь матушка.
Гальта с явным облегчением перевел дыхание.
— Зажги свечи или что-нибудь еще. По-моему, именно так и полагается поступать. А потом…
Что-то заскреблось о подоконник. Приземлившаяся на него ворона, моргая, с подозрением рассматривала детей. Гальта заорал и швырнул в нее шапкой. Ворона, укоризненно каркая, улетела, и он закрыл окно.
— Я видел ее здесь раньше. Наверное, матушка ее подкармливает. Подкармливала, — поправился он. — В общем, мы вернемся и приведем подмогу — это быстро. Идем, Церн.
Они с грохотом скатились по темной лестнице. Эск проводила их и заперла дверь.
Солнце превратилось в алый шар, висящий над горами, и на небе уже загорелось несколько ранних звезд.
Эск побродила по кухне и наконец отыскала огрызок сальной свечи и огниво. После долгих усилий ей удалось зажечь свечу, и Эск поставила ее на стол, хотя на самом деле свеча не осветила кухню, а лишь наполнила ее тенями. Потом Эск уселась у холодного очага в матушкино кресло-качалку и стала ждать.
Время шло. Ничего не происходило.
Затем кто-то постучал в окно. Эск взяла почти догоревшую свечу и посмотрела в толстые мутные стекла.
На нее уставился желтый, круглый, как бусина, глаз.
Свеча замигала в лужице растопленного сала и погасла.
Эск застыла в полной неподвижности, не осмеливаясь даже дышать. Стук послышался снова. Потом он прекратился, и после непродолжительного затишья задребезжала щеколда на двери.
“Придет кто-нибудь страшный”, — сказали мальчишки.
Девочка на ощупь вернулась к качалке и чуть не упала, споткнувшись о нее. Подтащив кресло к порогу, она, как могла, подперла дверь. Щеколда в последний раз звякнула и умолкла.
Эск, прислушиваясь, ждала, пока у нее в ушах не зазвенело от тишины. Затем что-то тихо, но настойчиво забарабанило в маленькое окошко буфетной. Через некоторое время все смолкло, а мгновение спустя началось заново в спальне у нее над головой — тихий, скребущий звук, звук, который могут производить только когти.
Эск понимала, что должна проявить мужество, но в такую ночь мужества хватило только на то время, пока горела свеча. Девочка плотно зажмурилась и снова на ощупь двинулась к двери.
В очаге что-то глухо стукнуло — это упал большой кусок сажи, — и из дымохода до Эск донеслось отчаянное царапанье. Девочка отодвинула засов, распахнула дверь и стремглав выскочила в ночь.
Холод ножом резанул по лицу. От мороза на снегу образовалась корка наста. Эск было все равно куда бежать, но тихий ужас вселил в нее жгучую решимость добраться до этого “все равно куда” как можно скорее.
* * *
Ворона, окруженная клубами сажи и раздраженно бормочущая себе под нос вороньи проклятья, тяжело приземлилась в очаг и запрыгала в темноту. Мгновение спустя послышались стук щеколды лестничной двери и хлопанье крыльев по ступенькам.
* * *
Эск подняла руку и принялась ощупывать дерево в поисках зарубок. На этот раз ей повезло, но сочетание точек и желобков поведало ей, что она оказалась примерно в миле от деревни и бежала совсем не в ту сторону.
В небе сияла похожая на головку сыра луна, мелкие, яркие и безжалостные звезды были рассыпаны по черному покрывалу. Окружающий девочку лес представлял собой узор из теней и бледного снега. От зорких глаз Эск не укрылось, что далеко не все тени намереваются стоять неподвижно.
В деревне все знали, что в горах водятся волки — иногда по ночам их вой эхом прокатывался по высоким пикам. Однако звери редко приближались к человеческому жилью — современные волки были потомками тех, кто выжил лишь благодаря твердо усвоенному правилу: о человечинку можно обломать зубы.
Но погода стояла суровая, и эта стая была достаточно голодна, чтобы напрочь позабыть о естественном отборе.
Эск припомнила то, чему учили всех детей. Залезь на дерево. Разожги огонь. Если ничего другого не остается, найди палку и, по меньшей мере, задай зверюгам хорошую трепку. Ни в коем случае не пытайся убежать.
Дерево за ее спиной было березой — гладкой и неприступной.
Эск увидела, как от раскинувшегося перед ней озера темноты отделяется длинная тень и медленно приближается. Усталая, перепуганная, неспособная больше соображать, девочка упала на колени в обжегший холодом снег и стала разгребать его, отчаянно пытаясь отыскать какую-нибудь палку.
* * *
Матушка Ветровоск открыла глаза и уставилась в потолок, который был покрыт трещинами и провисал, как верх палатки.
Она сосредоточилась на том, что у нее руки, а не крылья, и что ей уже не нужно прыгать, чтобы передвигаться. После Заимствования следовало немножко полежать, чтобы разум привык к собственному телу, но сейчас у нее просто не было времени.
— Черт побери эту девчонку, — пробормотала она и попыталась взлететь на спинку кровати.
Ворона — которая проделывала этот трюк не
