Понятно, что улучшение условий для безопасного существования снижает значение религиозных ценностей, но – и здесь мы наталкиваемся на одну проблему – в то же время снижает уровень роста населения в постиндустриальных обществах. Так что в богатых странах растет значение секулярных ценностей, но уменьшается популяция. В то время как страны победнее, напротив, больше держатся за религиозные ценности, а также в них гораздо выше рождаемость, что увеличивает численность населения (таким образом, поддерживая бедность).[15] Ключевая задача практически всех традиционных религий – укреплять семью, «поддерживать в женщинах желание иметь детей, стремление оставаться дома и заниматься их воспитанием, а также запрещать аборты, разводы и все, что не способствует повышению рождаемости». Таким образом, не стоит удивляться тому, к чему приводят эти две взаимосвязанные тенденции: богатые страны становятся все более секулярными, но мир в целом – более религиозным.

Из сказанного выше следует несколько выводов. Во-первых, мы вправе сказать, что первоначальная теория секуляризации была верна, но многие общества не идут (или не умеют идти) тем путем индустриализации и урбанизации, которым идет Запад. Во-вторых – что, вероятно, еще важнее, – мы теперь видим, что религию следует понимать скорее как «социологический, а не теологический феномен».[16] Хотя Питер Бергер и другие авторы уверяют, что основным элементом веры и соответствующего опыта является «трансцендентное», более важные факторы, объясняющие религию, – это бедность и низкий уровень безопасности. Все это в совокупности с данными ПРООН – согласно которым пропасть между богатыми и бедными странами продолжает расширяться, а вместе с тем снижается уровень безопасности существования в пятидесяти с лишним странах – говорит о том, что «успех» религии есть на самом деле побочный продукт неудачной попытки некоторых стран пройти модернизацию и повысить уровень безопасности своего населения. При таком понимании экспансия религии для нас как для всемирного сообщества, готового оказывать поддержку нуждающимся, не повод гордиться – и торжество по поводу религиозного возрождения оказывается чем-то неуместным.

Есть еще одна более тонкая вещь. Когда мы вглядываемся в «букет» религий, которые ныне пышно расцветают, когда мы присматриваемся к их богословским, интеллектуальным и эмоциональным особенностям, что мы видим? Мы видим, во-первых, что давно укоренившиеся церкви – то есть институты с разработанным богословием, что часто мало связано с «трансцендентным», – теряют прихожан, а люди пополняют ряды евангелических христиан, пятидесятников, харизматов, проповедующих «богатство и здоровье», и фундаменталистов того или иного рода. В 1900 году 80 процентов христиан жило в Европе и США; сегодня 60 процентов из них живет в развивающихся странах.[17]

Что для нас значат евангелические исцеления и пророчества? Если бы эти вещи достаточно часто «работали», они сделались бы в мире гораздо более популярными, скажем, потому, что лучше объясняли бы природу болезней, чем научные представления. Что для нас значит «говорение на языках», библейское выражение, передающее высокое достоинство феномена, который для рациональной мысли есть нечто близкое к психической болезни? Когда в феврале 2011 года в США репортер во время прямой трансляции внезапно перешла на язык тарабарщины, это привлекло внимание других телевизионных станций и пользователей интернета, вызвав гору и оскорбительных, и сочувственных комментариев, но при этом никто (включая саму виновницу события) не говорил, что это был религиозный опыт. По большей части люди обсуждали вопрос, какие участки ее мозга вызвали этот речевой взрыв, похожий на эпилептический припадок.

Что мы можем сказать о церквах, проповедующих «здоровье и богатство»? Какую роль в их идеологии играет «трансцендентное»? Тема «здоровья и богатства» напрямую связана с безопасностью существования.

С точки зрения атеизма подобные явления – агрессивная нетерпимость исламских фундаменталистов, упрямый отказ видеть факты со стороны креационистов в некоторых регионах США, «говорение на языках» евангелических христиан, харизматические «исцеления», культ мотоциклов в Индии – означают только то, что мир возвращается в прошлое. Простое, очевидное и рациональное социологическое объяснение этих вещей лишь подчеркивает, насколько нелепы все подобные явления.

Наряду с социологическими объяснениями религиозного возрождения существуют и психологические, которые выглядят – более или менее – нелепо. В книге «Бог вернулся» Джон Микелсвэйт и Адриан Вулдридж утверждают следующее: «убедительные факты указывают на то, что, независимо от богатства, христиане более здоровы и более счастливы, чем их светские собратья». Дэвид Холл, доктор из медицинского отделения Питсбургского университета, утверждает, что еженедельное посещение церкви увеличивает продолжительность жизни на два-три года. В 1997 году медицинское отделение Университета Дьюка провело исследование, в котором участвовало семьсот пожилых испытуемых; исследователи сделали вывод, что религиозные практики «могут» улучшать работу иммунной системы и понижать артериальное давление. В 1992 году лишь два медицинских факультета в США занимались исследованием взаимосвязей между духовностью и здоровьем; к 2006 году их количество возросло до 141.[18]

Микелсвэйт и Вулдридж пишут: «Один из самых поразительных результатов исследований центра Pew Forum, который систематически изучал феномен счастья, заключается в следующем: американцы, посещающие богослужение раз в неделю и чаще, счастливее (43 процента из них очень счастливы) тех, кто посещает службы раз в месяц и реже (31 процент), либо редко или никогда (26 процентов)… Связь между счастьем и посещением церкви достаточно устойчива, потому что Pew Forum начал свои исследования в 1970-х; при этом она более очевидна, чем связь между счастьем и богатством».[19]

Кроме того, отмечают они, исследования показывают, что религия не только приносит благополучие, но и позволяет бороться с плохим поведением. «Двадцать лет тому назад Ричард Фримен, гарвардский экономист, обнаружил, что черные молодые люди, посещающие церковь, чаще посещают и школу, а также реже совершают преступления и реже употребляют наркотики». С тех пор немало других исследований, включая отчет 1991 года Национальной комиссии по детям, подтвердили, что религиозная деятельность способствует снижению уровня преступности и употребления наркотиков. Джеймс К. Уилсон (1931–2012), быть может, самый знаменитый криминолог Америки, лаконично обобщает «гору [научных] данных»: «Религия, независимо от принадлежности к социальному классу, снижает девиантность». И наконец, Джонатан Грубер, «экономист секулярного направления» из Массачусетского технологического института, «опираясь на массу фактов», утверждает, что посещение церкви способствует повышению доходов.