Мужчины нехотя кивнули.

— Так вот, хотя дядя Артур не дал своего разрешения, мой приемный отец мистер Чамли дал его. И вы, мистер Бентли, мой третий опекун, также дали разрешение. Или вы настаиваете на том, чтобы изменить свое решение?

Адвокат промолчал, а девушка продолжила:

— Знаете, я, наверное, найду себе других юристов, когда выйду замуж и вступлю во владение своими собственными деньгами. — Она повернулась к матери: — Как ты думаешь, мама?

Генриетта криво усмехнулась:

— Неужели то, что я думаю, имеет значение?

Аннабел не обратила внимания на эту реплику матери и снова повернулась к мужчинам.

— В конце концов, кроме вас троих, есть и другие адвокаты. Я уверена, что найду таких же сведущих, но гораздо более склонных к сотрудничеству.

Мужчины в растерянности переглянулись, а девушка решительно заявила:

— Джентльмены, мы с лордом Рамсфордом поженимся на борту «Атлантика» через шесть дней. У нас осталось не слишком много времени, так что нам следует поторопиться. Вы внесете все изменения в брачный контракт сегодня же и подготовите бумаги. На них будут все нужные подписи, и каждая сторона, включая дядю Артура, получит свою копию. Мистер Бентли, вы все еще собираетесь прийти на мою свадьбу, не так ли?

Адвокат и на сей раз промолчал. Девушка же с улыбкой кивнула:

— Вот и хорошо. Мне неприятна мысль о том, что вы разозлились на меня из-за этого недоразумения, и если вы будете так добры, то сможете взять с собой мой экземпляр контракта, чтобы отдать его мне прямо на борту. — Она помолчала. — Итак, джентльмены, у вас есть вопросы?

Все трое безропотно покачали головами.

— Отлично! — Аннабел встала, давая понять, что встреча окончена. — Спасибо за беседу, джентльмены. Я очень вас всех ценю. А теперь мы с мамой оставим вас, чтобы не мешать вам. У вас много работы, которую необходимо сделать сегодня же.

Аннабел повернулась к двери и выплыла из комнаты, оставив после себя запах дорогих французских духов. Мать тотчас последовала за ней, а трое мужчин молча проводили их взглядами.

— Какие они упрямые, — пробормотала девушка уже у лифта. — Ведь уже третий раз я прошу их внести изменения… Не могу понять, что в этом сложного.

— Они хорошие люди, поверь мне, Аннабел.

— Знаю, мама, знаю. — Они подошли к железной клетке, и девушка нажала на кнопку, чтобы вызвать лифт на десятый этаж. — Но они только гладят меня по голове каждый раз, когда я говорю с ними. Прямо как дядя Артур! Больше они ни на что не способны.

— Сомневаюсь, что теперь будет так же, — сказала Генриетта с ухмылкой. — После такого разговора…

Аннабел улыбнулась:

— Я была слишком резкой, мама?

— Ужасно, дочка.

— Но я не могла по-другому. Все эти слова о том, что женщина не может управляться с финансами, задели меня за живое. А потом еще это предложение подождать год.

Генриетта помолчала несколько мгновений.

— А разве плохо было бы подождать? Год — это не так уж долго.

Аннабел в раздражении воскликнула:

— Мама, только не ты! Не начинай!

— Но это правда, что вы с Бернардом знаете друг друга совсем недавно. Может быть…

— Мама, сегодня мы уже говорили об этом, — перебила девушка; она не имела ни малейшего желания говорить на эту тему. — Мы с Бернардом знаем, что делаем, и у нас нет причин ждать еще шесть месяцев. Ведь ясно как день: эти юристы из кожи вон лезут — только бы угодить дяде Артуру. Ему не нравится Бернард, и он с первого дня был настроен против моей свадьбы. Но я думала, что ты на моей стороне.

— Аннабел Мэй, я на твоей стороне! Но я твоя мать, поэтому беспокоюсь за тебя. И Артур тоже. Ты познакомилась с Бернардом совсем недавно и…

— Мы знаем друг друга полгода, и этого вполне достаточно, — снова перебила девушка. — Так что вам нет нужды беспокоиться. Я знаю, что вы с дядей думаете… Думаете, что я бегу впереди паровоза, но это не так! К тому же моя свадьба через шесть дней. Так что сейчас уже поздновато для сомнений, верно?

— Поздно?.. — спросила мать. — А у тебя есть сомнения, Аннабел?

— Нет, нет, нет! Боже, сколько раз я должна повторить это?!

— Но ты не любишь его.

Девушка тяжко вздохнула.

— Мы с Бернардом замечательно ладим, и этого вполне достаточно, мама.

— Я бы хотела, чтобы ты вышла за человека, которого любишь.

«Как это сделала ты?» — эти слова едва не сорвались у нее с языка, но Аннабел вовремя сдержалась, хотя могла бы кое-что сказать о Черном Джеке Уитоне, любви всей жизни ее матери. Увы, он оказался негодяем, а брак с Джорджем — это лучшее, что мать сделала за всю свою жизнь. Аннабел не упомянула и о том, что ее мать вышла за Джорджа без глубокой и страстной любви. Да-да, Генриетта вышла за него лишь потому, что он всегда был верным и преданным другом, никогда не приходил домой пьяный, не проигрывал в карты и не бросил ее, отправившись на золотые прииски.

Как не упомянула Аннабел и о своем собственном печальном опыте восемь лет назад, когда рыдала на плече матери после того, как Билли Джон Хардинг разорвал ее сердце в клочья и сплясал на них.

Вместо всего этого она сказала:

— Мне очень нравится Бернард, мама. А я нравлюсь ему. Полагаю, что это — куда лучшая основа для брака. Ведь любовь не длится долго…

Генриетта с грустью взглянула на дочь:

— Ох, Аннабел…

Девушка снова вздохнула:

— Прошу тебя, мама, давай не будем говорить об этом. — Аннабел отвернулась, чтобы не видеть разочарования на лице матери.

Она не понимала и никогда не поймет, почему ее мать так хотела, чтобы она вышла замуж по любви. Черный Джек Уитон бросил их, когда ей было всего семь, и больше не возвращался. Но Аннабел отлично помнила, как ее мать рыдала каждую ночь напролет, когда он ушел. И хотя Генриетта вышла замуж за другого человека, Аннабел подозревала, что ее сердце по сей день принадлежало старине Черному Джеку. И разумеется, мать знала об отношении дочери к отцу.

Тут лифт наконец-то прибыл. Покосившись на мать, девушка сказала:

— Я знаю, дядя Артур хочет, как лучше, но… — Лифтер распахнул железные двери, и они с матерью ступили в кабину. — Но он ничего не добился, запрещая юристам вносить эти изменения, только рассердил меня. Первый этаж, пожалуйста, — добавила Аннабел, обращаясь к лифтеру. — Я уже раз десять говорила ему, что намерена выйти за Бернарда. Я приняла твердое решение. Боже правый, он ведь знает меня с самого рождения! Неужели он не понимает, что невозможно отговорить меня, если я решила поступить именно так?

— Он знает, — ответила Генриетта со вздохом. — Поверь мне, милая, он все знает.