В Европе какими-то судьбами держалось убеждение, будто эти ссыльные преступники становятся по прошествии некоторого времени образцами добродетели и будто Австралия стала тем, что она есть, только благодаря им, и приписывали это благодетельному влиянию английской системы наказаний. Однако все это — жестокое заблуждение, которое даже местные статистики, с неопровержимыми данными в руках, полностью отрицают.

Число преступников, превратившихся с течением времени в мирных и трудолюбивых граждан, до такой степени незначительно, что о них не стоит даже и говорить, и по отношению к числу преступников, которые, отбыв срок наказания, превратились в самых отчаянных негодяев и злодеев, в закоренелых преступников и развратников, продолжавших идти по пути порока, является положительно каплей в море. Большинство из них, получив свободу, совершали целый ряд преступлений и избегали новых наказаний лишь тем, что бежали в буш и скрывались там, где могли, в течение долгих лет, давая волю своим преступным наклонностям, неуловимые и недоступные закону.

Канадцы-трапперы часто преследовали их и, верша суд Линча, прямо-таки охотились за ними, стараясь очистить страну от этой язвы. Мы, конечно, вызовем всеобщее удивление, утверждая, что Австралия ничем не обязана Англии — ни своим расцветом, ни своей культурой, ни своим прогрессом, что, напротив, Англия делала все, что могла, чтобы парализовать политический рост и развитие этой страны, и современные австралийцы утверждают, что Англия опасалась основать крупную и могущественную колонию, которая, подобно североамериканским Соединенным Штатам, могла бы отделиться от нее.

Как бы то ни было, но, начиная с 1877 года, Великобритания стала отказывать в субсидиях эмигрантам, переселяющимся в Австралию, тогда как переселяющимся в другие ее колонии продолжала оказывать поддержку. Мало того, она стала продавать землю в Австралии только очень большими участками, чтобы они были доступны только людям богатым, а бесплатные колонии совершенно уничтожила даже и для тех, кто мог считать это своим неотъемлемым правом, — для отставных военных и моряков.

Такая политика могла, конечно, только уменьшить число честных работников-хлебопашцев и других порядочных людей, переселяющихся в Австралию. Кроме того, следует еще заметить, что из громадного числа ссыльных лишь очень немногие принадлежали к земледельческому классу; большинство же составляли представители городского населения фабричные, ремесленники, не имевшие ничего общего с землей и только по принуждению работавшие над расчисткой и разработкой казенных участков; отбыв срок наказания, они тотчас же бежали сначала в города, где совершали новые преступления, а затем скрывались в буше, увеличивая собой полчища лесных бродяг и грабителей.

Только золотым приискам обязана Австралия своим быстрым ростом и развитием. Приманка, какой служил драгоценный металл, привлекла сюда тысячи людей, тысячи рабочих рук, и необходимость для каждого охраны его личных интересов естественно породила известные строгие порядки и законы; образовалось общество, и жизнь вошла в обычную колею.

Но в то время, о котором мы говорим, в Европу только что были посланы первые образцы золота; приток настоящих рабочих еще не начался, а слухи о золоте только еще более развратили бушрейнджеров и всякого рода низких авантюристов, которые еще более осмелели, почуяв новую добычу. А потому ни одна группа людей, даже и более многочисленная, чем та, о которой мы упомянули в начале этой главы, не решилась бы расположиться лагерем в дебрях буша без соблюдения всевозможных предосторожностей.

С первого взгляда все собравшиеся у костра люди, казалось, принадлежали к одному классу общества и стояли на одной ступени общественного положения. Все трое были одеты в толстые куртки из грубого сукна и тяжелые американские сапоги и вооружены, кроме дальнобойных ружей, громадными охотничьими ножами и только что изобретенными Кольтом револьверами, оружием еще чрезвычайно редким и невиданным в ту пору в Австралии, позволявшим им с успехом отстаивать себя против врагов, численностью раз в пять превышавших их.

При более близком знакомстве, однако, становилось ясно, что эти трое спутников, в сущности, не имели между собой ничего общего. Один из них, который, по-видимому, всем распоряжался, но, как видно, лишь в силу своего большего знакомства с этой страной, был рослый красивый канадец Дик Лефошер, образцовый стрелок, убивавший на лету ласточку на расстоянии восьмидесяти шагов; его одинаково уважали и ненавидели все лесные разбойники, бродяги, придорожные грабители, которыми кишел тогда австралийский буш.

Название «австралийский буш» соответствует, в сущности, названию индийских джунглей или американских прерий и пампасов; это громадная территория, населенная только бродягами, кочующими с места на место, да кое-где дикарями-туземцами.

Охотясь и рыбача или сопровождая то караваны товаров, то путешественников в течение целых десяти лет, Дик Лефошер изучил буш во всех направлениях; все лесные бродяги, все мародеры, а также фермеры знали его под именем траппера Дика, а все туземцы и дикари — под именем Тинирдана или, иначе говоря, «Тиданы, пробивающего головы», потому что пули Дика всегда пробивали голову его врагу, так как стрелял он без промаха и целил всегда в голову. Кроме того, туземцы его знали и потому, что он был усыновлен великим вождем племени нагарнуков, наиболее могущественных и многочисленных во всей стране. В силу этого он считался как бы ближайшим родственником каждого нагарнука, и это давало ему то преимущество, что в случае открытой вражды все нагарнуки до единого становились на его сторону точно так же, как и в случае войны или враждебных действий между туземными племенами он был обязан встать в ряды защитников усыновившего его племени.

И в Сиднее, и в Мельбурне не было ни одного крупного торговца или банкира, который бы не знал Дика и не счел за особое счастье поручить ему свой транспорт или караван. Среди этих людей он был известен под именем Честного Дика, вполне им заслуженным.

Мельбурн. — Залежи золота. — Встреча в «Восточной гостинице». — Новые друзья.

КОГДА БЫЛИ НАЙДЕНЫ ПЕРВЫЕ ОБРАЗЦЫ золота, значение Дика возросло еще более, так как он однажды похвастал, что знает место, где столько золотоносной породы, камней и даже самородков величиной с его кулак, что если бы он захотел, то наполнил бы ими целый вагон.

С этого момента ему стали делать самые блестящие, самые заманчивые предложения, но он отклонял их все одно за другим, и вскоре люди начали думать, что Дик просто подшутил над ними. В сущности же дело обстояло совсем не так: у него был свой план, которым он ни с кем пока не делился.

Было ли это на самом деле золото? Залежи его были до того громадны, что Дик сам боялся поверить в возможность существования такого несметного богатства. Но так как необходимо было прежде всего выяснить этот вопрос, то он решил подыскать себе двух честных и добросовестных товарищей, из которых хотя бы один был достаточно сведущим в горном деле, чтобы не ошибиться в определении металла; подыскав их, он предполагал отправиться к тому месту, где видел залежи, и затем обсудить, как использовать свою находку. Желтого металла там было так много, что он охотно готов был поделиться со своими товарищами: золота там хватило бы на всех.