— гусь с яблоками. Приобретайте — удобная вещь!

ЛЕТУЧИЙ ГОЛЛАНДЕЦ

— А что, нормально посидели, верно? — говорил Серега, надевая шлем.

— Угу, — ответил я. — Долго только. Полпервого уже, а утром на работу.

— Спокойно, гражданин! Машина у подъезда, — он завел свою «Яву» и открыл передо мной воображаемую дверцу. — Через полчаса ты будешь дрыхнуть у себя дома без задних ног… То есть пардон! В целости и сохранности.

— Ладно, — сказал я, устраиваясь позади него, — погоняй давай.

Мотоцикл взревел и полетел прочь из города. Несколько минут спустя нас вынесло на сонное пригородное шоссе и захлестнуло свежим потоком воздуха, полным ночных запахов. Серега еще наддал. В свете фары теперь видно было неразборчивое мельтешение, крутые спуски казались затяжными прыжками.

Неожиданно сквозь шум ветра послышались новые звуки — грохот и лязганье где-то позади. Я оглянулся и увидел быстро нагоняющий нас автомобиль. Фары его не горели, только ярко светились окна. Трудно было понять, что это за машина: не то автобус, не то пассажирский фургон, однако мчался он на огромной скорости и, как мне показалось, по встречной полосе движения.

Вскоре странный рыдван приблизился настолько, что стали слышны голоса пассажиров, покрывающие непрерывный грохот и дребезжание его бренных частей. Пассажиры пели хором. Из окон экипажа несся надсадный рев, промодулированный знакомыми словами:

Поедем, красо-отка, ката-аться,

Давно я тебя-a поджидал!

«Да они там пьяные все!» — подумал я.

Пение вдруг оборвалось, и в окне появилась жуткая темно-синяя морда.

— А вы что, трезвые, что ли? — гаркнула она на в£ю степь. Фургон взорвался дружным хохотом и грянул с новой силой:

В такую шальну-ую пого-оду

Нельзя доверя-аться волнам!

Эта дьявольская телега уже поравнялась с нами, она была кое-как склепана из кусков железа разных размеров, цветов и формы. В окнах не было ни одного целого стекла, вся конструкция ежесекундно рисковала рассыпаться в прах, однако продолжала нестись вперед.

Серега, скосив один глаз, оторопело уставился на фургон. И тут началось самое ужасное: все пассажиры высунулись в окна и проорали полкуплета, обращаясь непосредственно к нему:

Ты помнишь, изменщик кова-ар-рный,

Как я доверя-алась тебе!

Я увидел белые черепа, черные провалы беззубых ртов, обдавших нас волной перегара, пустые глазницы и обломки конечностей.

Серега вскрикнул и нажал на тормоз. Веселый фургон проскочил вперед и принялся выписывать зигзаги на дороге. На мгновение он замер, стоя на двух колесах, а затем со звоном и хохотом рухнул в кювет.

Мы медленно подкатили и остановились у бесформенной кучи ржавого металла. Казалось, все эти обломки лежат здесь давно, кое-где среди них поднимались стебли конопли.

В это время послышался шум мотора, и на дороге показался мотоциклист. Заметив нас, он стал притормаживать. Это был милиционер.

— Любуетесь? — спросил он, заглушив мотор. — Какой-то вид у вас испуганный, случилось что-нибудь?

Мы рассказали ему про фургон. Сержант нисколько не удивился.

— Ну что ж, не вы первые, — сказал он, — с месяц назад пионеры тут металлолом собирали вдоль шоссе, да видно с машиной не договорились — сюда сложили. С тех пор и началось: что ни день, то жалобы. Появляется эта колымага на дороге, водителей до полусмерти пугает, а как до этого места доедет — бац в кювет! И/ как говорится, тишина.

— Так ведь надо ее специалистам показать, — сказал я. — Ученым каким-нибудь…

— Насчет специалистов не волнуйтесь, кому надо — сообщено. Разберутся, — он замолчал, глядя в сторону.

Серега вдруг засуетился.

— Ну если так, все в порядке! — бодро сказал он. — Интереснейшее природное явление! Большое спасибо! Мы, пожалуй, поедем…

— Минуточку, — остановил его сержант. — Тут вот еще что… Видение это бывает только тем, кто превышает скорость или, значит, слегка в нетрезвом состоянии. Так что, извините, — он козырнул. — Попрошу документы…

ЖДИТЕ СОБЫТИЙ

Последний вопль Алика, я прошелся по барабанам и грохнул тарелками. В глаза ударил яркий свет, и ликующая толпа дружно зааплодировала, посвистывая от удовольствия.

Все, на сегодня хватит. Но праздник не окончен, мы лишь уступаем место многостаночникам — диск-жокеям.

— Дорогие друзья! Наш марафон продолжается! После Алика Черняева и его компании вас приветствует и поздравляет синьор Челентано!..

Обесточив аппаратуру, мы расположились у стойки бара.

— Вина труженикам микрофона! — закричал Вовка-бармен и принялся разливать по бокалам коктейль. Покончив с коктейлем, он наклонился ко мне и тихо спросил:

— Ты случайно не знаком вон с теми девочками? Я взял бокал и немного отпил.

— Можно обернуться?

— Давай.

Я развернулся на табурете и сейчас же понял, о каких девочках он говорит. У окна стояли четыре ослепительные особы и, светски улыбаясь, говорили, казалось, о погоде и туберозах. Правда, было в них что-то неестественно-телевизионное: безукоризненные черты лица, гладкая кожа, великолепные волосы и идеальные фигуры, подчеркнутые туалетами, наверняка вызывающими черную зависть женской половины зала и возбуждение мужской.

— Голливуд, — пробормотал сзади Вовка, — и Кристалл Палас. Между прочим, они только что сидели здесь, и я случайно слышал, о чем они говорили. Прямо шпионки какие-то. Одна, значит, говорит: «Слушайте, что-то тут не так, все на нас глаза так и пялят… Вырядились!» А другая ей: «Ничего страшного, это их только привлекает». А та, что сейчас слева, видишь, тут и заявляет: «У меня что-то с глазами. Мне уже третий раз говорят: «Ах, у вас необыкновенные глаза!!!» А первая тогда: «Ну, не знаю. Как на фотографии было, так и сделали». Представляешь?! Я как раз в холодильник полез, им меня не видно, слушаю и ничего понять не могу. О чем это они? Выглянул осторожно из-за дверцы. Вон та в голубом в это время говорит: «Ладно, как результаты?» — «Нормально, — отвечают. — Завтра они уже почувствуют, а послезавтра… послезавтра почти с каждым что-нибудь произойдет». А эта, глазастая, опять: «Мне, — говорит, — один попался, то ли хам, то ли дурак совсем. Я даже не представляю, что с ним будет». А они ей: «Ничего, от этого не умирают». Чувствуешь?

Я снова повернулся к Вовке.

— Да-а. Самобытные девочки. По-моему, раньше я их не видел, ни здесь, ни в институте.

— Эх, был бы я сейчас посвободнее, я бы ими серьезно занялся, — вздохнул Вовка.

— Хм! Пожалуй, это мысль.

Я огляделся. Алик с Полиной уже растворились в танцующей толпе, а Витька-басист по-прежнему потягивал свой коктейль.

Я поднялся со своего места и свободным шагом направился к окну. Меня заинтересовал Вовкин рассказ. Не то чтобы я безоговорочно поверил ему, но