– Да.

– Вы не представляете себе, на кого он похож дома, – обратилась к гостям Кэти. – Каждое утро читает газету – и ворчит. Каждый вечер слушает новости – и ворчит. Каждое воскресенье смотрит интервью с разными знаменитостями по телевидению – и ворчит. Джек, – спросила она негромко, – как ты думаешь, я смогу отказаться от своей хирургической практики?

– Нет, наверно, но ведь это не одно и…

– Да, не одно и то же, только не для тебя. Когда ты принимаешься за работу? – спросила Кэролайн Райан.

На Среднем Западе, слышал однажды по радио Джек, есть университет, где разработали программу и создали приборы для изучения процессов, происходящих внутри смерчей. Каждую весну аспиранты и пара профессоров располагаются в наиболее многообещающем районе страны и, едва заметив торнадо, стараются установить свои приборы – разумеется, названные «Тото» – на пути урагана. Пока их попытки не увенчались успехом. Скорее всего они неудачно выбирают места, думал Райан, глядя из окна на голые деревья в парке Лафайет. Кабинет советника президента по национальной безопасности привлекает гораздо больше ураганов, и, к сожалению, попасть в него куда легче.

– Знаешь, – заметил Райан, откидываясь на спинку кресла, – раньше это было намного проще. – И мне казалось, что так будет всегда, подумал он.

– Раньше в мире существовали законы, – напомнил ему Скотт Адлер. – Теперь они перестали править миром.

– Как президент справляется с международными проблемами, Скотт?

– Тебе действительно нужна правда? – спросил Адлер, хотя его слова означали: «Мы ведь находимся в Белом доме, ты не забыл этого?». Он посмотрел по сторонам, думая, а установлены ли здесь магнитофоны, записывающие все разговоры, которые ведутся в кабинете. – Так вот, мы наломали дров в Корее, но там нам повезло, удалось выпутаться. Слава Богу, в Югославии мы вели себя более разумно, потому что на Балканах не бывает везения и полагаться на него там не приходится. В отношениях с Россией тоже не сумели вести себя должным образом. Что касается Африки, то весь континент, можно считать, пошел псу под хвост. Наверно, единственное, что нам удалось за последнее время, – это торговый договор…

– Который отказались подписать Япония и Китай, – закончил за него Райан.

– А ты забыл, что мы с тобой добились успеха на Ближнем Востоке? События там развиваются весьма благоприятно.

– Наиболее горячая точка в настоящий момент? – спросил Райан, не желая выслушивать похвалу. «Успех», достигнутый на Ближнем Востоке, привел к самым неприятным последствиям и стал главной причиной, по которой он ушел с государственной службы.

– Да их сколько угодно, – пожал плечами Адлер. – Выбирай любую.

Райан кивнул.

– Что ты думаешь о государственном секретаре?

– Хансон? Политическая креатура, – без колебаний ответил кадровый дипломат. Действительно, напомнил себе Райан, Адлер посвятил всю жизнь международным отношениям и гордится этим. Он поступил на службу в Госдепартамент сразу после окончания колледжа Флетчера, где был первым в выпускном классе, и начал карабкаться по иерархической лестнице, преодолевал все препятствия, выполняя скучную и нудную работу, сторонясь внутренних политических распрей. В результате он утратил любовь первой жены и потерял почти все волосы. Джек знал, что Адлером руководила любовь к своей стране. Сын еврейского иммигранта, пережившего Освенцим, Адлер испытывал глубочайшее уважение к Америке, мало кому доступное. К тому же эта любовь не была слепой даже сейчас, когда занимаемая должность выводила его за рамки обязанностей кадрового дипломата, превратив в политика. Подобно Райану, он служил президенту, и все-таки ему достало смелости честно ответить на вопросы советника по национальной безопасности.

– Даже хуже, – согласился Райан. – Он – адвокат, а адвокаты только тем и заняты, что без конца создают препятствия.

– Вот и ты поддаешься на провокации, – улыбнулся Адлер и тут же продемонстрировал свои выдающиеся аналитические способности. – У тебя проводится какая-то операция, верно?

– Понадобилось свести старые счеты, – кивнул Райан. – Сейчас у меня этим занимаются два отличных специалиста.

* * *

После того как будут пробурены скважины и прорыты шахты, наступит особенно сложный заключительный этап – и все это следует завершить точно в срок. Сами шахты выглядели уже почти готовыми. Не так-то просто было пробить их в твердом базальтовом дне долины, даже одна требовала немалых усилий, не говоря уже о десяти, причем каждая была ровно сорока метров глубиной и десяти в диаметре. Три смены по триста человек в каждой работали, сменяя одна другую, круглые сутки и сумели, несмотря на принятые меры предосторожности, на две недели опередить график. От ближайшей железнодорожной линии Шин-Кансен сюда проложили шестикилометровую колею, и на всем ее протяжении металлические опоры, обычно предназначенные для подвески контактной сети, удерживали четырехмильную маскировочную сетку.

Геологическая история этой японской долины должна быть любопытной, решил начальник строительства. Долина пролегала таким образом, что, стоя на ее дне, солнце можно было увидеть только через час или даже больше после восхода – настолько круты ее восточные склоны. Неудивительно, что в прошлом инженеры, строившие железные дороги, заглянув сюда, принимали решение идти обходным путем. Узкое ущелье – местами до десяти метров – было высохшим руслом реки, давным-давно отведенной в сторону и питающей теперь водохранилище. Оно походило на вырытый в скалах каньон, сооружение, оставшееся после войны. А может быть, специально для нее приготовленное, подумал он. В конце концов, это достаточно очевидно, хотя ему никогда не говорили о назначении строительства и только твердили о необходимости хранить все в строжайшем секрете. Выбраться из этого ущелья можно только двумя путями – либо прямо – вверх, либо двигаясь вдоль него. Первое возможно с помощью вертолета, а второе – на поезде, все остальные способы требовали нарушения законов земного тяготения, что представлялось нелегкой задачей.

У него на глазах гигантский экскаватор фирмы «Кова» вывалил в думпкар очередной ковш раздробленной каменистой породы. Это был последний думпкар в составе, так что скоро дизельный маневровый локомотив потянет вагоны по шестикилометровой ветке к основной линии, где его заменит электровоз.

– Работа закончена, – произнес стоявший рядом надзиратель, указывая на дно шахты. Там находился рабочий, который держал в руке конец металлической рулетки. Ровно сорок метров. Глубина шахты была, разумеется, уже выверена лазерным прибором, но в соответствии с традицией было необходимо проконтролировать ее ручным способом. Эту операцию доверяли самым опытным рабочим, и потому на дне сейчас стоял один из них, и лицо его светилось гордой улыбкой. Разумеется, он не имел ни малейшего представления о назначении шахты.

– Хай, – удовлетворенно кивнул начальник строительства, а затем вежливо поклонился рабочему, стоявшему внизу. Тот ответил ему таким же поклоном. Следующий состав доставит сюда жидкий бетон, который зальют в уже подготовленную рядом с шахтой опалубку. Оставалось только опустить ее вниз, как, впрочем, и в остальные шахты. Завершив строительство первой шахты, эта бригада опередила ближайшего соперника примерно на шесть часов, а бригаду, столкнувшуюся с наибольшими трудностями при проходке скальных пород, даже на двое суток. Впрочем, говоря откровенно, и проходчики, трудившиеся в шахте номер шесть, проявили себя наилучшим образом. Начальник решил, что ему нужно поговорить с ними, ободрить, поблагодарить за проявленные усилия и таким образом уменьшить бремя стыда, вызванного отставанием. Бригада шахты номер шесть состояла из его лучших рабочих, и не их вина, что им выпала самая трудная задача.