Кадзи замолчал. Взгляд его стал рассеянным. В этот момент он, несомненно, представлял то, что случилось позже.

Сики молча ждал.

Пересохшие губы Кадзи зашевелились.

— Вечером Кэйко заволновалась. Говорила, что мы не ходим на могилу. Я убеждал ее, что мы ходили туда много раз, но все было бесполезно. Она не помнила. И впала в полубезумное состояние. Сокрушалась, что даже забыла про день смерти Тосии. Кричала, что не мать, что уже не человек, что хочет умереть… Размахивала руками, топала ногами, каталась по полу, натыкалась на предметы, бросала вещи… Я отчаянно пытался остановить ее, но Кэйко рыдала и непрерывно умоляла убить ее. Кричала, что хочет умереть, пока еще помнит Тосию, пока еще не забыла, что она его мать… Она прикладывала мои руки к своей шее и умоляла, умоляла…

Сики обеими руками обхватил колени.

— Я задушил ее… Потому что пожалел… Задушил вот этими руками… Я очень виноват…

Убийство по просьбе потерпевшего…

Раздался громкий звук. Оттолкнув стул, Курита выбежал из комнаты. 9.25. Да, ведь ему надо успеть подготовить показания к началу пресс-конференции.

Сики повернулся обратно.

В глазах Кадзи стояли слезы. Взгляд его был таким же ясным, как и прежде. Он освободил жену от страданий. Может быть, в этом причина такого ясного взгляда?

Сики захотелось на время закрыть эту книгу.

Это было очень сильное признание. Он чувствовал невыносимую тяжесть в душе. Казалось даже, что в комнате слышится звук рыданий Кэйко.

Но прежде чем сделать перерыв, нужно задать только один вопрос. О двух днях, предшествовавших явке с повинной, о которых говорил Ивамура.

— Инспектор Кадзи. — Сики пристально посмотрел ему в глаза. — Что вы делали после того, как совершили преступление?

Кадзи взглянул на Сики, но ничего не ответил.

15 секунд… 30 секунд… Минута…

Кадзи выглядел спокойным. В нем не чувствовалось никакого злого умысла. Никакого сопротивления. Но при этом губы его не шевелились.

Старшему инспектору передавалось волнение замершего помощника Ямадзаки. Стояла гробовая тишина. Трудно было поверить, что всего лишь несколько минут назад казалось: показания Кадзи — образец «полного признания»…

Сики облокотился на стол. Может быть, Кадзи не до конца понял смысл вопроса? Слабо надеясь на это, он задал вопрос еще раз:

— После того, как вы убили жену, и до явки с повинной прошло два дня. Где вы были и что делали в течение этого времени?

Губы Кадзи по-прежнему были сомкнуты.

На секунду взгляды Сики и Ямадзаки встретились. В глазах обоих читалось одно.

Кадзи Соитиро признался не во всем…

С того момента, как Кадзи замолчал, прошло десять минут.

Сики не спешил.

Под тем, что произошло уже после совершения преступления, буквально подразумевается лишь то, что было «потом». Полиция выясняет обстоятельства только самого происшествия для дальнейшего возбуждения уголовного дела. Даже если нет четкой картины последовавших событий, это не влияет на само расследование. Кадзи уже рассказал и о том, что предшествовало совершению преступления, и об обстоятельствах самого преступления. Его показания предельно детальны, и придраться не к чему. Если составить протокол в соответствии с этими показаниями, не возникнет никаких проблем ни на одном этапе, начиная с передачи дела в прокуратуру, предъявления обвинения и заканчивая судебными слушаниями. По сути, информация о событиях, последовавших за совершением преступления, нужна лишь для того, чтобы поставить точку в истории преступника.

Однако это дело чрезвычайно заинтересовало Сики как следователя. Почему, так легко признавшись в самом тяжком преступлении — убийстве, — Кадзи не говорит о том, что было потом? Очевидно, потому, что там скрыта история, более важная для него, чем то, в чем он признался.

Для начала Сики решил попробовать выяснить причину этого.

— Инспектор Кадзи, вы сейчас осознанно храните молчание?

— …

— Я правильно понял, что вы решили воспользоваться правом не отвечать на вопросы?

— …

— Вы не хотите рассказывать о том, что было потом, до того, как вы совершили явку с повинной?

— Ну… — раздался голос Кадзи. Совсем тихий. — Я обязательно должен об этом рассказывать?

Сики понял, что имел в виду Кадзи. Он признался в совершении преступления. Полицейское управление префектуры может запускать дело. Что еще нужно?

— Нет, необязательно.

Услышав ответ Сики, Кадзи опять склонил голову.

— Я не собираюсь молчать. Но могу я попросить вас сохранить это в тайне?

Сохранить в тайне?..

Тут раздался такой грохот, что Сики подумал — наверное, дверь раскололась. В комнату влетел Курита.

— Господин старший следователь, срочно позвоните в информационный отдел! Глава департамента Иё ждет!

С безразличным видом Сики медленно поднялся.

— Продолжим в тринадцать часов. Может быть, вам пообедать в камере и немного отдохнуть? Вы ведь рано встали сегодня.

— Прошу вас, давайте быстрее! — опять подал голос Курита.

Вдвоем они вышли из комнаты. В следующую секунду Сики схватил Куриту за волосы и поволок его по коридору мимо допросных комнат. Втолкнув его в четвертую по счету комнату, с силой повалил на пол.

— Черт тебя подери! Если ты еще раз заорешь в допросной, я тебе шею сверну!

С ужасом глядя на так внезапно изменившегося Сики, Курита, ставший похожим на маленькую черепашку, съежился в оборонительной позе и молчал.

В комнату ворвался Сасаока.

— Сики, успокойся! Успокойся! Иё ждет звонка.

— Этот парень ведь передал всю информацию!

— Кагами на пресс-конференции не знает, что делать.

Не знает, что делать?..

— Как раз сейчас на него нападают. Все вопросы касаются этих выпавших из истории двух дней.

Сики посмотрел на лежащего на полу Куриту. Тот непрерывно кивал.

Вся картина преступления известна. Этого ведь должно было быть достаточно для журналистов.

— Пресс-конференция пошла не в то русло. Похоже, что молодой журналист задал вопрос о том, что было после преступления. Кагами стал путаться. И сразу же со всех сторон его стали засыпать вопросами.

Говоря это, Сасаока потянулся за мобильным. Опередив его, Сики достал из кармана свой телефон и набрал номер главного управления и внутренний номер отдела информации. Ответил Иё.

— Ну что? Он рассказал?