Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– М-да? – Лера зашвырнула купальник обратно на полку. – Тогда хочу быть девочкой-припевочкой.
Она приложила к себе розовый лифчик с вышитыми ярко-красными клубничками.
– Мне идет?
– Безумно.
– Нет, хочу быть классической стервой! – возопила она, схватив черный закрытый купальник.
– Хочу быть паинькой! – она выбрала закрытый пляжный костюмчик в стиле шестидесятых годов.
– Хочу быть продвинутой и стильной, – возразила она самой себе, приметив купальник в стиле «милитари».
– Хочу быть развратницей!
– Хочу быть монашкой!
– Хочу быть Мэрилин Монро!
Через полчаса пребывания в этом театре одного актера у меня раскалывалась голова.
– Лер, ты уж определись, чего ты на самом деле хочешь.
– Хочу… Хочу… Ах, Кашеварова, на самом деле я просто хочу мужчину, – вздохнула Лера, сгребая в охапку все вышеописанные купальники.
– О, как ты запела, – поддела я ее, – еще вчера ты их всех ненавидела.
– А я и сейчас ненавижу, – невозмутимо заметила новоявленная обладательница десятка разномастных купальных костюмов. – Ненавижу, но… Но хочу. Если честно, я очень рассчитываю на курортный роман.
Курортный роман. Я криво усмехнулась.
Курортная любовь – это обман по собственному желанию. Ты словно добровольно становишься персонажем насквозь предсказуемого фильма. Реплики главных героев заранее расписаны. Все, что тебе нужно, – это расслабиться и плыть по течению. Но самое главное и сложное: усвоить единственное правило игры. Курортный роман заканчивается, как только ты садишься в самолет. Пытаться продлить южные отношения и перенести их в заснеженную Москву – мероприятие бессмысленное, накладное и даже довольно болезненное.
Однажды моя близкая подруга Жанна влюбилась в турка по имени Ибрагим (она называла его ласково – Ибо). Ибо был необычайно хорош собой – смуглое крепконогое дитя природы с блестящими глазами-оливками и буйной растительностью на загорелой груди. Жанна познакомилась с ним во время отпуска в Анталии. По ее словам, это была любовь с первого взгляда, причем взаимная. Они увидели друг друга, и оба сразу поняли, что это и есть судьба. То были лучшие дни в жизни Жанны – они занимались любовью на пляже, и в море, и в ее гостиничном номере, и в его раздолбанном автомобиле, и даже в общественном туалете на заправочной станции – об этом сексуальном приключении ей очень нравится рассказывать шокированным подружкам.
Неминуемая разлука еще больше обострила их страсть. Вернувшись в Москву, Жанка приуныла. Окружающая реальность казалась никчемной и серой, ей хотелось одного – послать всех к черту и вернуться к гостеприимным турецким берегам. Что она спустя какое-то время и сделала. Ибо ждал ее, он встретил ее в аэропорту и тут же признался в любви. Он познакомил ее со своими родителями и даже подарил ей обручальное кольцо. Вернувшись в Москву, счастливая невеста принялась готовиться к свадьбе. Она записалась на курсы турецкого и сделала татуировку на животе – имя любимого готическим шрифтом. Увидев это безобразие (я имею в виду аккуратно выведенное слово «Ибо» на ее плоском животе), я воскликнула: «Да ты с ума сошла! А что, если вы расстанетесь?!» На что Жанна, глаза которой горели фанатичным огнем, ответила: «Никогда! Он – тот, кого я искала все эти годы!»
И татуированная Жанна отправилась в Анталию в третий раз. Причем на этот раз ее ждало жестокое разочарование. Видимо, активная русская невеста надоела турецкому красавчику. А может быть, его смутила татуировка. Он вдруг заявил Жанне, что ничего такого он не имел в виду, на замужество вовсе не намекал, кольцо подарил просто так, в знак дружеской симпатии, и вообще – у него давно есть жена, даже две (думаю, про вторую он ввернул для красного словца).
Что здесь началось! Жанна, будучи натурой, склонной к показательным истерикам, затеяла демонстративное самоубийство. На глазах у неверного Ибо она приобрела в аптеке упаковку снотворного и хирургический скальпель. Целый день она изображала из себя воплощение скорби – она даже наведалась к турецкому нотариусу и составила завещание на ломаном английском. Но Ибо остался равнодушен – он просто не поверил в то, что Жанка и в самом деле решила расстаться с жизнью.
И правильно сделал – потому что она и не собиралась. Поняв, что затея с самоубийством провалилась, Жанна поменяла билет и вернулась в Москву. Через какое-то время она забыла о турецком обидчике. «А как же теперь быть с татуировкой?» – не могла не поинтересоваться я. «Легко!» – весело подмигнула Жанна, задрав майку. Я посмотрела на ее живот и расхохоталась – аккурат над пупком готическим шрифтом было выведено: «… Ибо все мужики – козлы!..» Так вот имя экс-любимого трансформировалось в философский лозунг.
По степени абсурдности с этим может сравниться только история, которую я однажды услышала от знакомой. Одна девушка совершила отчаянный поступок – вытатуировала имя любимого – «Слава» – на левой ягодице. Вы и сами можете догадаться, что произошло потом. Они расстались. Вскоре у смелой девушки появился новый обоже по имени Петя. Все было замечательно, только девушка боялась оказаться с ним в постели – татуировку вывести не так-то просто. В итоге она подошла к проблеме творчески. Вместо того чтобы изводить старую татуировку, она сделала новую – соответственно на правой ягодице. И теперь ее зад украшала новая надпись, гласившая: «Слава Пете!» Честное слово, так и было, я не преувеличиваю.
* * *
В самолете я наконец рассказала Лерке о наболевшем. Она как раз разглагольствовала на тему «На день рождения можешь подарить мне вибратор, потому что мужчины меня больше не интересуют», когда я бесцеремонно прервала ее пылкий монолог убийственной фразой:
– Лер, меня Эдик замуж зовет.
Она умолкла на полуслове и непонимающе уставилась на меня.
– Что?!
– Что слышала. Пять дней назад он сделал мне официальное предложение. Я сказала, что подумаю. И теперь не знаю, что делать. Через неделю он ждет ответ.
Лера посмотрела в иллюминатор, на сахарные верхушки облаков, потом перевела взгляд на меня. Вид у нее был, мягко говоря, ошарашенный.
– По-моему, нам стоит попросить у бортпроводника шампанское, – наконец выдала она.
– И это все, что ты можешь сказать?!
– Если честно, я просто в шоке… Но почему ты мне раньше не сказала? – немного обиженно спросила Лера.
– Мне очень хотелось! – воскликнула я. – Но как я могла рассказать о таком, если всю неделю ты причитала, как ненавидишь мир.
Лера вдруг замерла.
– Бог мой, а ведь теперь мне и тебя придется ненавидеть, Кашеварова! Какой кошмар!
– Меня-то за что? – опешила я.
– За то же, за что и всех остальных. Ты выйдешь замуж и начнешь читать мне мораль. О том, что я неустроенная в свои тридцать лет. О том, что я старая дева. А потом родишь ребенка, и вообще…