Сюжет закончился, теперь диктор общалась с главным редактором газеты «N-ский вестник». Главный пытался сделать скорбное лицо, но получалось у него плохо. В доме повешенного он с упоением говорил о веревке и при этом не выражал никакого сочувствия родственникам повешенного. Главного распирала гордость, что удалось утереть нос всем, в том числе и аккредитованным в Москве информационным агентствам.

«Мы просто умеем работать, — скромно говорил главный, глядя прямо в камеру. — Все сидели около здания Дорогомиловского суда и ждали, что информация посыплется с неба. Настоящий профессионал сам может собрать информацию, как это сделал редактор криминальной колонки нашей газеты Михаил Петров».

Это был момент истины. Головы коллег повернулись в сторону Петрова, он чувствовал на себе взгляды — изучающие, завистливые, один-два (не больше) восхищенных.

— Ну и сука ты, Мишка, — прошептал кто-то рядом, больно ткнув его под ребра кулаком.

Через минуту обстановка в кафешке более всего напоминала тот этап строительства Вавилонской башни, когда люди перестали слушать и понимать друг друга. Региональные журналисты немедленно полезли в Сеть, чтобы найти похожую статистику по своим городам, попутно проклиная себя за то, что не додумались сделать это раньше. Сотрудники солидных информационных агентств висели на телефонах: одни оправдывались перед руководством (что было неконструктивно), другие быстро надиктовывали текст сенсации.

Новости закончились, пошла реклама средства для бритья, но не успел счастливый мужчина намазать на лицо «изумительной свежести гель», как реклама была прервана экстренным выпуском новостей. Видимо, в здании суда кто-то тоже смотрел телевизор, потому что вновь появившаяся девушка-диктор радостно сообщила, что материалами, собранными журналистами «N-ского вестника» заинтересовалась прокуратура. Причем не тамошняя, а Генеральная. Поэтому дело бывшего главы фонда направлено на доследование. Сообщив это, диктор приятно улыбнулась и исчезла, на экране вновь появился счастливый мужчина, выдавливающий себе на ладонь гель. Журналист Петров перевел дух и залпом выпил рюмку коньяку. Неожиданно кто-то сильно хлопнул его по спине, да так, что коньяк пошел не в то горло. Петров поперхнулся, закашлялся и разозлился. В самом деле, он заказал самый дорогой коньяк, но вместо предвкушаемого удовольствия получил неприятную отрыжку. Он резко развернулся, чтобы послать нежданного гостя, но тот не стал дожидаться, когда его пошлют, а сам пошел в наступление.

— Н-ну что, Мишка, высидел себе сенсацию? — Говорящий покачнулся и чуть не упал на Петрова, но в последнюю минуту ухитрился схватиться за стойку бара.

Теперь Михаил узнал собеседника, журналиста крупной областной газеты. Они не были хорошо знакомы, так, пару раз встречались на пресс-конференциях руководства края, пропускали после конференций по паре пива, один раз даже ходили в компании коллег в сауну с девочками. На этом, как мог припомнить Михаил, их контакты и заканчивались. Тем более что этот журналист — звали его Евгений Скреметов — писал на экономические темы, в то время как Михаил никак не мог вырваться за рамки криминальной колонки. Удивительно, как Евгений вообще его узнал. В предыдущие встречи он не выказывал желания поближе познакомиться, ничьих имен не спрашивал, держался надменно, давая тем самым понять, что рядом с такой звездой, как он, остальные не более чем тусклые свечки. В то время как Петрову даже не пришлось напрягаться, чтобы вспомнить имя журналиста, слишком много болезненных для мужского самолюбия воспоминаний было с ним связано. Особенно терзал Петрова неприятный эпизод в бане. Девицы были новые, поэтому потребовали предоплату за свои услуги. И вот когда они, шестеро мужиков, скидывались на оплату «девочек», у Михаила не оказалось нужной суммы. Тогда Евгений снисходительно улыбнулся, игриво подмигнул ему и со словами «поможем бедным коллегам из боевых листков» заплатил за Михаила сам. Петров снова почувствовал, как у него приливает кровь к лицу, совсем как тогда… Тогда ему было ужасно стыдно, хотелось уйти. Он даже попытался сделать это, но был остановлен хохочущими мужиками:

— Ты не обижайся на Женьку, Миш, он всегда такой!

Петров остался, много пил, чтобы прогнать чувство стыда, а потом долго трахал в маленькой кабинке какую-то рыжую девицу. Утром он не мог вспомнить даже ее лица. Встречаться с Евгением после того вечера в сауне не хотелось. Впрочем, и возможности такой не было — вскоре после той памятной вечеринки Евгений перебрался в Москву.

«Нет правды на земле, но правды нет и выше» — так считал пушкинский Сальери, и Михаил Петров обычно был с ним полностью солидарен. Но сегодняшний случай показал, что Сальери с Пушкиным ошибались. Сегодня, образно говоря, синяя птица удачи спокойно приземлилась на плечо Михаила, попутно нагадив на макушку Евгению.

Однако выражать свою радость по поводу того, что справедливость наконец восторжествовала, был опасно. Коллега Евгений был мужчиной крупным и, кроме того, по слухам, занимался восточными единоборствами. Получить по морде в момент величайшего триумфа в своей жизни не хотелось. Поэтому Михаил, изобразив на лице радостное удивление по поводу нечаянной встречи, быстро схватил правую руку Евгения и с чувством пожал ее.

— Жень, как я рад тебя видеть! Хотел тебе вчера позвонить, когда все это нарыл. Да ты ж мне свой телефон не оставил.

Насчет номера — это была полуправда: Евгений номера не оставлял, но и Михаил его не спрашивал. Ответ Евгения доказал, что с толку сбить он себя не даст.

— Т-ты мне, Мишка, голову не морочь, — упрямо продолжал он гнуть свое. — Ты, стервец, на мою премию нацелился?

Михаил аж похолодел. Как же он мог забыть, что серия статей, обличающих нечестного экс-главу пенсионного фонда, вышла как раз из-под пера Евгения Скреметова, за что ему вполне реально светила по итогам года премия как лучшему журналисту, пишущему об острых социально-экономических проблемах. К сожалению, премия, учрежденная совсем недавно, вручалась пока вне зависимости от темы материала. Что, с одной стороны, раздражало, но с другой — давало реальные шансы тем, кого не подпускали к большой политике и большой экономике. Так, в прошлом году премию отхватила бойкая девица из журнала «Братья меньшие»: она в течение года настрочила ряд очерков об обитателях Московского зоопарка, активно выжимая слезу из читателей. В этом году единственным реальным кандидатом на премию считался Скреметов… пока десять минут назад в эфир не вышел двухчасовой выпуск новостей, добавивший в список номинантов еще одного претендента.

— Поздравляю! — К Михаилу подошла коллега из «Интерфакса». — Ты гений, считай, что премия уже твоя…

Стоявший рядом Скреметов аж взвыл от такого прогноза и счел нужным влить ведро дегтя:

— Это пока еще не подтвердилось! — Он схватил собеседницу за плечо и тяжело навалился на нее. — Вот если прокурорские найдут связь, тогда и будем говорить, кто тут у нас гений, а кто так, сказочник Андерсен.

Однако журналистка оказалась женщиной не из пугливых. Она решительно стряхнула с плеча Женину руку и отодвинулась, не забыв уколоть Скреметова.