надо?! Он по-прежнему жив для меня. Я слышу его голос. Я не дотрагивался до его вещей. И не допущу, чтобы кто-то искажал его образ. Пара боксерских перчаток и… – Шур не смог продолжить, в горле у него что-то заклокотало, зрачки сузились, он оскалил зубы, лицо превратилось в маску. Он больше не плакал. – Думаешь, я представлюсь им – и все кругом радостно зааплодируют?

– Нет, я думаю, часы на твоей руке стоят целое состояние. Продай их – и ты отплатишь мне долг.

– Ты что? Это же… Память. Это всё, что осталось мне от моего друга. Которого я любил.

– Ты ставишь твоих мертвых …ов дороже родного брата?

– Ты невыносим! Идрить вашу в макароны!!

Шов трамвай восьмерка, сиречь – бесконечность. Шур попытался спрыгнуть – Ксандр загородил собою выход:

– Ничего не знаю, мы все едем до конечной.

Шур пнул его ногой, трубно высморкался в пятерню и размазал сопли по его шелковой жилетке. Сел на место.

– Как некрасиво. Вы оба ведете себя…

– Да пошел ты!

– Превосходно! "Он первый на меня напал! – Вы его провоцировали! – Нет, получи и от меня в рыло!" Браво! Что вы с ним сделали, Виталий? Я в жизни его не видел таким. Вы его, наконец, выковыряли из ракушки!

Деревянный пол трамвая проседал и поскрипывал под нелегким весом Ксандра, когда он уже не скакал кузнечиком, как на Троицком мосту, а, подволакивая ногу, медленно брел к скамейке, с неизменной улыбкой. Шур, как разобиженный школьник, показал ему средний палец.

Ксандр: докатились! я пекусь о его благе, а он мне факи показывает!

Шур: умолкни, двуличная сучка!

Ксафа: Мы знаем, что тебе нужно. Мне очень жаль, у нас нет лекарства.

Шур: Конечно, Леди Совершенство ничем мне помочь не может.

Юля: Тебе поможет полк гусар.

Шур: Заткнитесь уже!

Виталик: Черт, если мы всерьез собрались на церковное отпевание… У меня тот еще вид. Как у геолога.

Ксафа: В час дня.

Тема 13. Враг внутри (Дьявол)

Твой злeйший враг – это твоя нервная cиcтема. {Джордж Оруэлл, "1984"}

Во-первых, на мне были мои любимые красные носки, приносящие удачу. Во-вторых, я вымыл руки мылом "Телохранитель". В-третьих, я жую мятную жвачку без сахара "Орбита". Определённо, мне должно повезти сегодня. Сжал кулаки с силой, так, что костяшки побелели. Улыбнулся сам себе. Втянул побольше воздуха. Сладкие розы и подгнившие абрикосы из палатки за углом. Стрижи чиркали тревожно сумеречный грязно-сизый горизонт, взорвавшийся прочерками-ранами малинового заката. Высотки, линии электропередач, пустыри за гаражами.

Провел рукой по волосам, прогоняя непрошенные воспоминания. Словно липкая паутина неясных снов, мягкое, пьяное головокружение, они возвращаются снова и снова, раздражают меня. Кажется, приступы случаются всё чаще. Надо постараться вести самонаблюдения и записывать сразу же, как обнаружу расхождение в датах и событиях. А, впрочем, что мне это даст?

Кожей ощущаю, всем нутром приход ночи. Благодатный миг. Радуйся, мать мрака. Облизнул обветренные сухие губы. Подумал еще, почему меня всегда так тянет в Восточную Европу? Настанет ли час, когда буду готов остановиться, утихнуть, упасть, смириться и уже не возвращаться? Даже тень подобной мысли вызывает прилив бешенства. Нет, нет, я непобедим! Я никогда не сдамся!

С прошлого раза я стал осторожнее. Ни к чему оставлять столько следов ищейкам. Пусть их жалкие потуги прижать меня к стенке забавляют меня, но не сейчас, нет, отвлекаться еще и на них. Я предусмотрительно надел резиновые перчатки. Ножик, правда, был тот самый, широкий, с черной рукоятью. Чую, он уже здесь, рядом. Черт, я так тороплив. Успокойся, он ни о чем не знает. Хрустнула ветка. Справа кусты, битое стекло, полиэтилен и шприцы. В прошлый раз всё пошло насмарку. Сегодня ночью так быть не должно.

Тема 14. Её белый покров

Сложно начинать жизнь с чистого листа, когда тебе за сорок, ты востребованный инженер, но ты женщина в чужой далекой стране. Душная влажная ночь полна звуков. Тявкают собаки, стрекочут насекомые. По потолку ходят гекконы. У лампочки мельтешит мошкара и тропические мотыльки. Гекконы это знают – они пришли на охоту. Вика встала с гамака, облилась водой из кувшина. Купленный на рынке лед давно растаял. Съела горсть пресного риса. Выкурила сигарету. Сверилась еще раз с графиком: да, сегодня у неё выходной, и она поедет навестить дочь. До рейсового автобуса было еще пять часов, время привести себя в порядок.

География Викиных переездов могла бы вдохновить какого-нибудь Жюля Верна, но Вика давно не находила кайфа в экзотике. Никарагуа, Камбоджа, Кашмир, Афганистан… Если бы не её железный характер, если бы не желание дать дочери лучшее образование, хрена с два она бы согласилась на этот контракт. Хорошие деньги платили там, где или шла война, или стихийное бедствие наломало дров. Про Вику уже итак среди старых друзей гулял анекдот, что где она, там руины, где разруха, там и она. Она и сама не прочь пошутить. Только вот чувство юмора у неё особенное, мало кому доступное. Что поделать, абстрактное мышление.

Своих детей у Вики не было. Она заботилась о сиротах, щедро жертвовала на благотворительность по большим праздникам. Вот и Лиза Эйде звала её мамой, хотя и знала, что не родная, что не похожи друг на друга ни капли. Сменила пятую школу. Учила русский по учебникам, изданным в Австралии. Мечтала о выходном, когда мама приедет, они купят по мороженому и отправятся гулять к морю. Местные никогда не ходят на пляж. Суеверно боятся океана.

Вика помолилась и покрыла голову белым платком. Осталось подвести глаза и покрасить губы. Скоро-скоро в устье реки будут выситься небоскребы. Скоро-скоро перекинут стальные ноги мосты с одного берега на другой. Уже всем ходом строится шоссе через горы и джунгли. Скоро домой?

Тема 15. Я есть Альфа

(Дай козе баян – и она обязательно выстрелит!)

Сон Шура Молохова в пересказе Ксандру Второму:

Всё вокруг заливала кровь. Я не понимал, откуда она взялась. Моя кожа, моё лицо, мои ладони – всё в крови. Одуряющий запах. Мои глаза словно ослепли. Ни тьма, ни свет. Размытые пятна – вот всё, что я смутно различал вокруг. Понял, что вокруг меня свалены друг на друга трупы. Да, множество тел людей. Ещё теплых. Эта кровь – она от них. Не меньше двух десятков. Они лежали в самых немыслимых позах, мягкие, как тесто. Я хотел пить. Жажда подступила к сухому нёбу.