Я готова была заорать на нее, ударить, пнуть ногой, вопить, что она никого не заберет, ни меня, ни деда, но я сдержалась: очень уж странно она смотрела на меня.

Кейт сунула телефон в карман, долго, внимательно смотрела на меня, словно прикидывала, что сказать, потом передумала, повернулась и ушла.

– Так, старик! – крикнула она деду. – Забираем вас с собой. Судья Креван хочет с вами поговорить.

Но и после того как грохот их машин затих вдали, я оставалась там, где была, вжималась в сырой и кривой прогнивший ствол, пытаясь понять, что это было.

Почему она не схватила меня?

10

Прошел час с той минуты, как Мэри Мэй уехала и увезла с собой дедулю, словно какого-то злодея. А я все прячусь за деревом, измученная, голодная, замерзшая, напуганная до смерти. От ямы поднимался дым, там, под землей, готовилось угощение, которое, вероятно, никто теперь не будет есть, раз дедушку увезли. Я чувствовала себя страшно виноватой из-за того, что его подставила, и с ужасом думала о том, как с ним обойдутся в замке Хайленд.

А еще меня страшила мысль о его переживаниях. Не думает ли он, что я была там, что он сжег меня заживо? Найти бы способ сообщить ему, что я успела спастись.

Когда стражи уехали, я поначалу не решалась тронуться с места, думала, вдруг это проверка, ловушка, стоит мне выйти из лесу, и меня зацапают. Потом я еще подождала, думая, не придут ли за мной работники, но они не пришли, их уже запер по домам страж Дэн: 11 часов вечера, наступил комендантский час, когда бдительность усиливается и Заклейменным не разрешено появляться за пределами их жилья. Не самый подходящий момент и для меня рыскать в ночи, но хотя бы тьма прикроет меня. Я подумала: возвращаться в дом – самоубийство, хотя там тепло и свет так приветно горит на крыльце.

Может быть, я сумею добраться до соседей. Но могу ли я довериться им? Что дед мне говорил? Первое правило: не доверяй никому.

Вдруг послышался шум колес. Хлопнула дверца. Еще две. Они вернулись. Какая же я дура! Почему до сих пор не убежала? Дождалась, чтобы они вернулись и схватили меня!

Шаги поблизости. Мужские голоса, незнакомые, а потом тот, который я сразу узнала.

– Вот яма, – говорит Дахи. – Она была тут.

Можно ли доверять Дахи? Или это он и вызвал стражей? Выдал меня, или его заставили помогать очередной команде стражей? Я не знаю уже, кому верить. Мне холодно, мне страшно, мне остается либо выскочить и крикнуть «Помогите» – и тем самым испортить все, лишиться последнего шанса, – либо сидеть тихо. Сидеть тихо. Сидеть тихо.

– Должно быть, она убежала в лес, – другой мужской голос.

Луч фонаря мечется передо мной, освещая лес, кажется, на сотни миль вокруг. Высокие толстые стволы проступают со всех сторон. Даже если я сейчас брошусь бежать и стражи ничего не заметят, я тут же заблужусь.

Все пропало, Селестина, все пропало.

И хотя я твержу себе «Все пропало», я не сдаюсь: я вижу перед собой лицо Кревана, как он орал на меня в камере Клеймения, требуя, чтобы я покаялась, я вижу распластанную на стеклянной перегородке ладонь Кэррика – он видит, что со мной делают, он обещает мне свою дружбу. Гнев палил меня. Рядом послышались шаги, и я развернулась из скорченного своего положения, вытянула руки, ноги и на раз-два выскочила из дупла, катапультировала в лес, распугав всю живность вокруг, понеслась на отсиженных, несгибающихся ногах.

Тут же рванули за мной и мужчины.

– Вот!

Луч фонаря мечется, отыскивая меня, – я уклоняюсь и сама использую этот свет, он помогает разглядеть дорогу впереди, разминуться с длинными, тонкими сосновыми уголками, я петляю, ныряю, слышу, как настигает погоня.

– Селестина! – сердито шипит голос за спиной, все ближе. Я знай бегу. Ударилась головой о низко растущую ветку, на миг закружилась голова, но некогда останавливаться, приходить в себя. Догоняют, их трое – три луча фонарей мечутся неистово на бегу.

– Селестина! – громче зовет один, но второй цыкает на него.

Почему они боятся шуметь? Голова плывет, кажется, ветка рассекла кожу, знаю одно: бежать, бежать не останавливаясь. Так мама велела. Дедушка сказал, не доверять никому. Папа сказал, слушаться дедушку. Бежать не останавливаясь.

Фонари внезапно отключаются, теперь я бегу в кромешной тьме. Замираю, не слышу ничего, кроме собственного громкого дыхания. Уже не знаю, куда – вперед, а куда – назад, сбилась в густом лесу. Вновь меня охватывает паника, но мне удается взять себя в руки. Закрываю глаза, пусть меня окутает покой. Я справлюсь. Оборачиваюсь, пытаясь различить вдали свет дедушкиного дома или какие-то другие приметы. И тут ветка громко трещит под ногой.

Тут же сильные руки хватают меня, пахнет потом.

– Поймал! – Мужской голос.

Я пытаюсь вырваться, но тщетно – тело зажато. Но все же пытаюсь, извиваюсь как могу, вдруг этот гад устанет меня держать. Бью его, царапаю, пинаюсь.

Включается фонарь, свет бьет прямо в лицо. Мы оба, этот мужчина и я, отворачиваемся от белого луча.

– Отпусти ее, Леннокс, – велит тот, с фонарем, и я тут же прекращаю борьбу.

Руки, державшие меня, разжимаются, фонарь переходит к Дахи, и он поднимает фонарь, освещая командира.

Командир улыбается.

Это Кэррик.

11

Меня так и распирает от волнения, когда я по пятам за Дахи возвращаюсь на ферму. Кэррик и его друг Леннокс идут сзади. Мне все хочется обернуться и посмотреть на Кэррика, но при Ленноксе не могу. Я уже два раза оборачивалась, и он оба раза это подмечал. Все вместе – и нервы, и радость, и почему-то голова идет кругом от встречи с Кэрриком. Наконец-то хоть что-то вышло по-моему. Сбылось загаданное на день рождения желание.

Я прикусываю губу, чтобы сдержать улыбку, пока мы шагаем гуськом на ферму, – чего уж тут улыбаться, они не поймут, как я счастлива, а положение у нас не из легких.

– О дедушке что-нибудь слышно? – негромко спросила я Дахи.

– Нет, – ответил он, обернувшись на миг, я успела заметить тревогу у него на лице. – Но Дэн старается разузнать.

Я не готова доверять Дэну, стражу, отвечающему за дедушкиных работников. Его соглашение с дедом – не давить на работников – основывалось не на человеческой порядочности, а на пристрастии к выпивке, которое дед утолял домашним самогоном.

– Ты мне сообщишь, как только что-то узнаешь? – попросила я Дахи.

– Тебе первой, – пообещал он.

– И сумеешь передать деду, что я в безопасности?

Дэн не знал, что я прячусь на ферме, – не настолько уж надежны были его отношения с дедом, – так что и передать весточку от меня через него нельзя. Может быть, стражница Кейт успокоила деда, но я не могла полагаться на служительницу Трибунала, пусть даже она почему-то позволила мне уйти. Я ухватила Дахи за руку, прося остановиться, вцепилась в повязку Заклейменного повыше локтя. Позади меня остановились Леннокс и Кэррик.