Как назло, луна вдруг исчезла. Одна-единственная тучка нашла ее на небе и скрыла, на земле воцарилась воистину кромешная темнота, и она оказалась подобной ведру холодной воды для разгоряченного принца.

Куда он летит? Куда стремится?! К кому? Зачем? Он — будущий король, а не самец, обуреваемый низменной похотью! А что, если…

Что, если это ловушка? И он сейчас будет убит теми, кто был против его кандидатуры? Он знал — таких оказалось в Греции немало…

Яростное желание, только что снедавшее его и затмевавшее разум, исчезло мгновенно.

— Кто ты? — хрипло выкрикнул принц.

— Ваш покорный слуга, ваше величество. — Он говорил по-немецки, но принц сразу понял, что перед ним грек. Голос был молодой, сильный, мелодичный, в нем звучали почтительные интонации. Чудилось, человек не говорит, а выпевает слова.

— Что ты делаешь в этом саду? — Принц с трудом переводил дыхание.

— Служу вашему величеству, — ответил незнакомец. — Осмелюсь сказать, что в наших краях ночами бывает опасно. Не лучше ли вашему величеству вернуться во дворец и отдохнуть перед великим событием, которое произойдет завтра?

— Мне просто хотелось подышать.

— Да, ваше величество. — В голосе звучало только глубокое почтение, больше ничего.

Принц почувствовал себя лучше. Возможно, незнакомец не видел ночную танцовщицу. А раз так, он не понял, что по саду только что бежал не будущий король, а фавн, обуреваемый похотью. Теперь Георг не понимал, что на него нашло. Не иначе, колдовство! Он презрительно усмехнулся. Никакого колдовства не бывает! Просто его трезвый ум взял верх над минутным искушением.

Интересно было бы поглядеть на этого человека, но по-прежнему стояла темнота. Принц ощущал дуновение ветерка, деревья слегка шелестели кронами, но на тучку это не влияло, она, похоже, приклеилась к луне. И это — тоже кол… Нет. Просто ветер дует низко над землей.

— Ну что же, ты можешь проводить меня до дверей, — благосклонно проговорил принц.

— Если мне будет позволено дать совет… — начал незнакомец и умолк.

— Конечно, слушаю тебя.

— Стража будет изумлена, увидев вас в саду. Они знают, что ваше величество спит в тронном зале. Они могут не поверить вам и не пропустят во дворец. Они простые люди, они могут решить, что это какой-то обман. Не хотелось бы скандала.

— Так что же, мне снова придется… через окно?

— Это было бы лучше всего. — Незнакомец проводил его к той стене, по которой принц недавно спускался, и помог взобраться на первый выступ.

Он был очень силен, настоящий богатырь — поднял принца над землей без малейшего усилия. В то же время его фигура, которую Георг мог разглядеть на фоне светлой дворцовой стены, была очень стройной. Незнакомец был одет в широкие шаровары и просторную рубашку. От него еле уловимо пахло полынью. Принц внезапно вспомнил, что по-гречески полынь — артемисия.

Откуда он явился? С каких полынных просторов? Кто он?

Можно спросить, но незнакомец ничего не скажет.

Первые несколько футов преодолеть оказалось трудновато — было слишком темно. Но внезапно луна открылась, снова залила округу ярким светом, и принц вмиг добрался до окна. Залез внутрь, перегнулся через подоконник… Внизу было пусто. Незнакомец исчез.

Вовремя же он появился, этот человек. Сейчас принц уже диву давался, что так страстно и бездумно поддался искушению.

Он посмотрел вдаль. Костер уже не горел. Георг провел рукой по подоконнику — подзорной трубы не было. Поискал на других окнах — ничего.

Он прихватил трубу с собой и потерял в саду? Возможно.

Принц улегся на походную кровать, стараясь не думать о том, что только что произошло, а размышлять о самых обыденных вещах. Например, сможет ли он принять ванну завтра утром — перед тем как наденет парадный мундир и на его голову возложат королевский венец.

Повернулся на бок, вздохнул глубоко… Сон был близок, он приподнялся, чтобы погасить свечу, и удивленно уставился на табурет, заменявший ночной столик.

Вот свеча в плошке, вот револьвер… Но нет бутылки с вином и стакана.

Что такое?! Кто-то входил сюда, пока он бегал по саду? Но Георг отчетливо помнил, что по совету Мавро запер дверь изнутри. Ключ на табурете: так и лежит, как он положил. А может быть, он зря не верил в колдовство?

Принц почти в отчаянии дунул на свечу, зажмурился, откинулся на спину, согнутой рукой прикрыл лицо от лунного света… и мгновенно заснул, не ведая о том, что в это время происходило в саду.

А происходило там вот что.

Когда принц влез в окно, человек, остановивший его, некоторое время постоял под деревьями, напряженно слушая ночь и всматриваясь в игру лунного света, потом сказал негромко, по-гречески:

— Это ты, Элени?

Ночь не ответила.

— Я знаю, ты здесь. Я знаю, что вы задумали — ты и твои сообщники. Но хочу, чтобы вы тоже кое-что знали: я не позволю вам причинить вред королю.

— О верный Васили… — отозвалась ночь мелодичным женским голосом, в котором звучала откровенная злоба. — Верный, как пес! Позволю, не позволю! Ты слишком много на себя берешь! Что ты можешь сделать, чтобы нам помешать?

— Я уже кое-что сделал, разве нет? Я спас короля от тебя этой ночью. Бог поможет спасать его и впредь.

— Спас короля! — передразнила Элени. — Не позволишь причинить ему вред! Можно подумать, его кто-то собирался убивать. Мы просто хотели немного… изменить его жизнь. Пора ему перестать плясать под дудку этих англичан и русских.

— А вы хотите, чтобы он плясал под вашу дудку? — хмыкнул Васили. — Думаете, ваши песни звучат лучше, чем английские?

— Во всяком случае, это греческие песни! Это песни нашей родины!

— С каких пор Греция стала для тебя родиной? — искренне удивился Васили. — Не ты ли недавно смеялась над нами, над нашим патриотизмом, не ты ли говорила, что твоя родина — весь мир, что ты готова любую страну признать родной, лишь бы тебе было там хорошо и привольно? С каких пор тебе стало хорошо и привольно в нищей Греции, как ты ее презрительно называла? Не с тех ли пор, как здесь появился этот король, которому нужна жена? Но на что надеешься в этом смысле ты? Кто ты такая, чтобы мечтать о ложе короля?

— Я, быть может, кажусь тебе никем. Но разве ты забыл, кто моя приемная мать? И ведь тебе далеко не все известно о моем рождении!

— О, мне известно, что ты, твоя приемная матушка и ваши дружки способны сплести сеть самой отъявленной лжи, чтобы добиться своего, — спокойно ответил Васили. — Они могут объявить тебя незаконнорожденной дочерью хоть Наполеона, хоть королевы Виктории, хоть русского императора Александра, но сама-то ты знаешь, что ты просто девчонка без роду без племени, пригретая княгиней из милости.