и впредь, моя дорогая, ты будешь принимать душ только со мною. Согласна?

— Согласна не только душ принимать, но и всё что твоя душа захочет.

Одной рукой, крепко поддерживая партнёршу, Борис второй нежно намылил её, задерживаясь на интимных местах, отчего Агнесса периодически вздрагивала, а тело покрылось гусиной кожей.

Вдовец Борис и разведёнка Агнесса давно не имели полноценного секса. Последний раз Борис был с той девицей по вызову, да и то у него тогда случился облом. Памятуя об этом, он и сейчас боялся, что фиаско может повториться. Однако Агнесса, избавившаяся с помощью Бориса от комплекса неполноценности, настолько раскрепостилась, что задала настоящего жару своему партнёру. Два одиночества, наконец, выплеснули наружу накопившуюся страсть и претворили в жизнь самые сокровенные сексуальные фантазии.

Первой вернулась с небес на кровать Агнесса.

— Борис! Ты самый восхитительный мужчина которого я знала в жизни. Это был настоящий праздник!

— А с тобой, моя дорогая, я готов этим делом заниматься хоть каждый день.

Слившись телами воедино, они уснули до самого утра.

Уже сидя за завтраком, Борис спросил:

— Может поведаешь мне?

— О чём?

— О своей прошлой жизни.

— Не хочу вспоминать о прошлом. Сегодня, с тобою я полноценно зажила настоящим.

— Ну мне то можешь хотя бы один разок рассказать.

— Тебе да. Ногу я потеряла после автоаварии, которую устроил мой бывший. После ампутации он благополучно бросил меня и больную дочь.

— У дочки очень всё серьёзно?

— Ты знаешь, проблема не столько серьёзна сколько уникальна. Операцию эту делают только зарубежные специалисты, но даже если их пригласить то сумма практически неподъёмная.

— Я знаю эту сумму, — сказал Борис и показал цифру на своём телефоне.

— Откуда у тебя это?

— От всё того же Христиана.

— Редкое жульё. Он уже столько лет водит меня за нос. Всё обещает и обещает, а сам наверное эти средства тратит на собственные нужды. А ты как с ним познакомился?

Борис подробно рассказал историю знакомства с Доплером, ничего не утаив.

— Я же говорю жульё. Некому его прищучить.

Лайнер мчался по Средиземному морю, а доктора продолжали наслаждаться круизом и друг другом.

— Слушай Агнешка! Я всё хочу у тебя спросить. Откуда этот Христиан знал подробности нашей поездки на конференцию?

Агнесса молча опустила глаза.

— Это я ему рассказала.

— Ты? С какой стати?

— Он заставил поведать всё про тебя. Мол эта информация поспособствует добыть нужную сумму на операцию дочки.

Воцарилось молчание и неприятный холодок пробежал между ними. Первым нарушил молчание Борис.

— Значит вы действовали заодно?

— Прости меня Борис, но несчастье дочки порой мне затмевает разум. Ты не представляешь какая это адская мука видеть не зрячим своего ребёнка. Ради её здоровья я готова буквально на всё.

— Ладно Агнешка, успокойся. Я ни в чём тебя не виню, но давай договоримся, что с сегодняшнего дня мы вдвоём будем решать эту проблему.

— Неужели ты готов ради меня одеть на голову этот тяжёлый хомут?

Последние слова Агнессы вызвали смех у Бориса.

— Тяжёлый хомут? Скажешь тоже!

— А что разве не так? Ведь слинял же мой бывший, не выдержав груза проблем.

— Ну и дурак. Как говорил герой Папанова — Сеня, ты бы ушёл от такой женщины?

— Я правда тебе нравлюсь?

— Нравлюсь слабо сказано, просто с ума сводишь.

— Такая одноногая? Ведь врёшь же.

— Нам вполне хватает на двоих три ноги. Кто в этом сомневается, пускай придёт и проверит нас под душем.

Теперь настала очередь расхохотаться Агнессе.

— А что? В любви главное не ноги, а кое что другое.

— Что например?

— Матка с влагалищем, чтобы потомство рожать и грудь красивая, чтобы кормить это потомство.

— Фу, как грубо вы доктор выражаетесь.

— Ну почему грубо? Очень даже в духе современной медицины.

Между тем лайнер прибыл на Кипр и пришвартовался в порту Ларнаки. Был дождливый хмурый день, какой бывает на Кипре после долгого жаркого лета. На атмосферную прогулку никого не тянуло.

— Ну и что мы будем делать? — спросила Агнесса, предоставляя Борису роль культ. массовика — затейника.

— Отсыпаться, наедаться, рассказывать байки и сидеть в баре до белой горячки.

— Предлагаю наоборот- накачаться в баре отборными напитками и байками, а потом только отсыпаться.

— И не только. Ты знаешь на что я намекаю.

— Намёк принят.

За бортом шёл дождь и было в тот день на Кипре холодно и не уютно. Зато в баре, где они уселись, было всё в ажуре.

— Расскажи про свою жену.

— Увы, она рано ушла, успев раскрыть только положительные стороны своей женской натуры.

— А может у неё не было отрицательных сторон.

— Такого не бывает. Время и гормональные перестройки — главные женские враги.

— Как будто мужиков такие напасти обходят.

— Пока женщины менструируют, откладывают яйцеклетки — всё идёт гладко, но стоит им потерять функцию деторождения, то вместе с этим они теряют и голову.

— Значит по твоему женщина не способная рожать никуда не годится?

— Мой прадед был крепостным мужиком. Так вот он считал, что как только баба прекратит рожать, то такую не возбраняется топором зарубить.

— Какие дремучие были у тебя предки. А как же поговорка: в 45- баба ягодка опять.

От выпитого вискаря у обеих заблестели глаза и развязались языки.

— Тогда на Руси рано выходили замуж и рано отцветали. А вот в Древнем Риме было иначе. Там взрослым матронам не возбранялось ходить в женские дома терпимости, лупанарии, и удовлетворять свои сексуальные нужды без боязни забеременеть. Тогда ведь не было такого понятия, как контрацепция, а там их обслуживали специально кастрированные рабы.

— В каком смысле?

— Если мужику отрезать яйца после полового созревания, то его фаллос по прежнему способен работать, как и прежде, но уже без семяизвержения. Однако это даже к лучшему. Как говорится: удовольствие гарантируется, нежеланная беременность исключается.

— Неужели римские патриции без ревности отпускали своих жён в подобные заведения?

— Конечно! Сами то они ходили в открытую к проституткам, а чтобы жена дома не бесилась в одиночестве, то не возбранялось и ей себя потешить. Секс — шопов тогда ведь не было, вот и придумали ушлые римляне такие забавы.

За подобной интеллектуальной беседой они умудрились опорожнить почти всю бутылку вискаря. В глазах у Агнессы загорелись призывные огоньки, и их не смог не заметить Борис.

— Эх жаль, что на нашем корабле не предусмотрен лупанарий для женщин, — озорным тоном сказала захмелевшая Агнесса, — я бы не прочь им воспользоваться сейчас.

— Ваш намёк принят, мадам. Разрешите пригласить вас на завершающий акт Марлезонского балета.

Не успела Агнесса спустить джинсы с трусиками и снять протез, как Борис схватил