«Каждое мгновение моей жизни, друг мой, я страдаю, люблю Вас и жду Вас…»

В подобных условиях здоровье Жюли, никогда не отличающееся особой крепостью, окончательно ослабело. Но ей было все равно: не имея больше желания жить, отныне она не вставала из постели. Взволнованный Гибер писал ей слезные письма:

«Живите, живите! Я не достоин того, чтобы быть причиной Ваших страданий…»

Чтобы хоть как-то ей помочь, он часто приходил навестить ее, но к ее нервным приступам, которые мог облегчить только опиум, добавилось еще и полное истощение организма. Одна из самых сильных конвульсий полностью исказила черты лица бедной женщины, искривила ей рот. И тогда, не желая, чтобы он видел ее в таком состоянии, она указала на дверь человеку, которого так любила.

Во вторник 21 мая 1776 года Жюли де Леспинас умерла на руках у своего друга д’Аламбера, предварительно написав свое последнее любовное письмо:

«Друг мой, я люблю Вас. Теперь лишь успокоительное притупляет боль…»

В два часа ночи сердце этой чудесной женщины навсегда остановилось…

Что же касается замка Авож, то он был реконструирован, украшен и до сих пор принадлежит семейству д’Альбон. Но для посещений, к сожалению, закрыт.

Все, к чему вам доводится прикоснуться, Богиня, становится прекрасным…

Феокрит

В наши дни от чудесного замка, построенного по воле Дианы де Пуатье, госпожи де Брезе, правительницы Нормандии и неприступной фаворитки короля Генриха II, осталось лишь отражение: одно крыло, портал, часовня… но они так великолепны, так хороши в своем истинно французском величии (несмотря на грубое вмешательство итальянцев), что недостающих деталей не замечаешь.

В Париже 29 марта 1515 года, в часовне резиденции Бурбонов, Диана де Сен-Валлье де Пуатье венчалась с Луи де Брезе, великим сенешалем Нормандии. Ей было шестнадцать лет, ему – пятьдесят шесть. Она была прекрасна той ослепительной холодной красотой фарфоровой скульптуры, которая будет с ней до самой смерти. А он был уродлив, горбат, «с гадкой физиономией», но в нем текла королевская кровь. Впрочем, он был лишь побочным сыном: его мать, Шарлотта Французская, – это дочь Карла VII и Аньес Сорель.

Любая девушка была бы огорчена таким союзом, но только не Диана. Обладая не самым пылким темпераментом, который некоторые считали излишне резким, несмотря на ее сумасшедшую страсть к своему королевскому любовнику, дочь неугомонного сеньора де Сен-Валлье и других поместий считала главным достоинством в мужчине социальный ранг, высокое звание, огромное состояние и положение в свете.

С этой стороны она была полностью удовлетворена. Ее супруг был очень богатым и могущественным человеком. На их свадьбе присутствовал Франциск I, который к тому времени был королем лишь два месяца и которому еще предстояло увидеть осенью, как восходит солнце Мариньяно[8]. Он сказал о новоявленной мадам де Брезе, которая никогда не была любовницей этого «короля-рыцаря» (что противоречит легенде, придуманной Виктором Гюго): «Прекрасная, если на нее смотреть, и благородная, если у нее часто бывать…» Он всегда придерживался этого мнения, испытывая к ней глубокочайшее уважение.

Церемония закончилась, и не гармоничная, но всегда очень дружная пара решила остановиться на какое-то время в Ане, принадлежавшем Луи де Брезе. А там был один очень старый замок, настоящая средневековая крепость, имевшая довольно отталкивающий вид и окруженная ореолом одной трагической истории: в маленьком замке любила проводить свои дни красавица Шарлотта Французская, мать Луи, которая была убита своим супругом Жаком де Брезе, после того как тот застал ее в компании одного юного конюха.

Можно себе представить, какой тусклой и безрадостной была юность Луи! Диане пришлось привыкать к промозглым старинным камням и привидениям Ане. Когда (в 1531 году) ее супруг умер, Диана соорудила ему пышную могилу в Руанском соборе и объявила о вечном трауре. С этого времени черный и белый станут ее постоянными цветами, но ни одну женщину траур не красил так, как Диану!

После смерти Франциска I в 1547 году мадам де Брезе решила построить в Ане замок по своему вкусу. Генрих II стал королем, а она – герцогиней де Валентинуа, и ее власть при дворе значительно превысила власть самой королевы Екатерины Медичи. К ее услугам были самые лучшие мастера. Перед ней все благоговели. Филибер Делорм стал архитектором в Ане, Бенвенуто Челлини и Жан Гужон – приглашенными скульпторами. Леонард Лимезон использовал для часовни, витражи которой создал Жан Кузен, ни с чем не сравнимые эмали. Самая красивая мебель, самые дорогие ткани, самые изысканные драгоценности… вплоть до тех, что находились в короне, которую Екатерина Медичи после смерти короля потребовала для своего сына. В Ане было все, и Диана ни в чем не нуждалась, став еще и владелицей Шенонсо.

После смерти Генриха II, убитого ударом копья в глаз во время рыцарского турнира в Турнелле, Диане пришлось возвратить Шенонсо, взамен которого она получила Шомон, но при этом она сохранила за собой Ане. Именно здесь 25 апреля 1566 года она скончалась в возрасте шестидесяти лет и четырех месяцев, «такая же прекрасная и свежая, словно роза, какой она была и в тридцать лет». На самом деле, с высоты нашего времени Диана де Пуатье не представляет собой какой-то исключительный случай: просто она смогла открыть благотворное влияние диеты, спорта и ежедневного холодного душа. Но для XVI века это, несомненно, были явления необычные и странные.

От дочери Дианы де Пуатье, Луизы де Брезе, владение перешло к Лотарингскому дому, к ветви д’Омалей. Сын Луизы, Карл II Лотарингский, герцог д’Омаль (как и его жена тоже) не обладал талантом гостеприимства, присущим его бабушке. Бедный Сюлли был свидетелем. После того, как его приняли в Ане, он охарактеризовал ужин так: «Блюда были настолько скудными, так плохо приготовлены, мясо – жесткое, хлеб – черствый, вино – кислое, а скатерть – такая грязная и влажная, что я едва смог проглотить кусок».

Благодарение небу, все устроилось, когда Ане из рук Лотарингского дома перешел к дому Вандомскому! Сыновья Габриэль д’Эстре и Генриха IV были людьми достойными. Они переняли от матери вкус к роскоши, а от отца – к хорошему столу. Но свой настоящий благородный вид Ане принял, когда его владельцем стал Луи-Жозеф Вандомский, внук Вер-Галана.

Храбрый солдат, великий главнокомандующий, маршал де Вандом был странным персонажем. Вместе со своим братом, шевалье де Вандомом, они были награждены прозвищем «эпикурейцы». По словам Сен-Симона, они были представителями «низких нравов» и предавались «порокам, заставляющим краснеть за человечество во все времена». Однако Ане мог гордиться их пребыванием в нем! Маршал преобразовал апартаменты, придав им большие размеры, сделав их более комфортабельными, а сады были обустроены роскошно: поверхность водоемов возросла за счет существующего и по сей день канала. Также был создан просторный вестибюль с полом, выложенным черной и белой плиткой, и изящной лестницей, по которой сбегали причудливые перила.