ткнула в него пальцем, как Дядя Сэм на вербовочном плакате.

– Это твои проблемы, Саруман. Ты остался без отличного маринованного лосося. Хрустящего! Ароматного! С ӧссенскими приправами, – перечисляла она с неотступным выражением лица. – Он так и таял во рту, ням!

– Как насчет повторить завтра? Завтра воскресенье.

– Завтра?! Хочешь сказать, я должна сейчас встать с кровати и пойти мариновать рыбу? Какая наглость! Ты получишь только кусок сухого хлеба!

– Я приведу гостя.

– Гость тоже получит сухой хлеб.

– Гость любит клубнику. Кроме того, с нами придет Пинки.

– Отлично. Купите пиццу и съешьте ее у меня под дверью.

– Софи, неужели я никак не могу тебя задобрить?

– Ну конечно! Жду витиеватых извинений на корабельном ӧссеине, девять белых роз и миску твоей крови.

– Бутылочки суррӧ не хватит? – со смехом предложил Лукас.

– Хорошо, – сдалась София. – Извинение, цветы и суррӧ.

– Да смилостивятся небеса, да смягчится твой взгляд, полный злобы, о София, Высшая из Высших… – Лукас начал с небольшими поправками чувственно цитировать «Третий псалом кающихся».

София подперла подбородок рукой и с улыбкой его слушала.

– Лукас, я просто обожаю, когда ты говоришь на ӧссеине, – сказала она после второго четверостишия. – Эти твои певучие дифтонги… идеальное ударение… а это прекрасное дрожащее ӧссенское «р»!

– Там еще сорок восемь строф, – заверил ее Лукас. – Через пару минут будешь меня на коленях просить, чтобы больше не слышать этого дрожащего «р».

– Сдаюсь! Об этом не подумала! – застонала София. – Так и быть, ты прощен и без цветов.

В ее глазах еще искрился смех, но улыбка угасала.

– Да, приходите все. Ровно в час. Я неделю назад говорила с Пинки, так что лосось уже замаринован, – добавила она. – Я рада, что ты вернулся без происшествий, Лус.

Лукас ухмыльнулся. Они с Софией во многом понимали друг друга без слов. Он совершенно точно знал, что София ждет подробностей о поездке. Но также он знал, что в открытую она об этом не спросит.

– Тогда до завтра, – пообещал он.

– Хм. – София закусила губу. – Кстати… Этот ваш Совет – то еще заведение! Представь себе, по стереовидению спросили Стэффорда, правда ли, что на Д-альфе есть люди с экстрасенсорными способностями! Разве не смешно верить в такое в наше время?

Лукас молниеносно сориентировался.

– Люди уже не знают, что выдумать, – рассмеялся он. – И что же он ответил?

– Что ничего не знает.

– Стоило ожидать. Стэффорд в такие вещи не верит. Слушай, Софи… мне взять синее или белое суррӧ?

– Выбери сам. Это ты знаток ӧссенской кухни!

София махнула рукой на прощание и завершила разговор.

Лукас уткнулся лицом в ладони и закрыл глаза. «Так они всё пронюхали. Жуки проклятые! Все не так просто, кто-то им сообщил, и этот кто-то заинтересуется Аш~шадом. Спасибо за предостережение, Софи». Он мысленно всех проклинал.

Вдруг Аш~шад прервал поток его размышлений – и, к удивлению, спросил не о медиантах.

– Сколько их у тебя?

Лукас поднял голову.

– Чего?

– Женщин.

– Всего одна. Это была моя сестра.

Аш~шад посмотрел на него с удивлением.

– Что? Сестра? Наверное, сводная? – решил он убедиться.

Лукас рассмеялся.

– Я ее знаю тридцать пять лет, с ума она меня давно сводит!

Аш~шад взял его за запястье и посмотрел на дисплей нетлога, где еще остался последний кадр с лицом Софии.

– Она совсем на тебя не похожа. У нее совершенно другие глаза.

– Вся в мать. Зато я… – Лукас сглотнул.

Фраза, которую он должен был произнести, застряла в горле.

– Я очень похож на отца.

Аш~шад пристально смотрел на него. И не отпускал запястья. Хватка становилась все крепче.

– Лукас… Твой отец…

– …в таком случае выглядел в точности как я – это логическая связь эквивалентности, – заверил его Лукас и вырвал руку.

Он переключил нетлог на большой экран, и лицо Софии появилось на телестене, так что фомальхиванин больше не имел повода хвататься за его запястье. Лукас бросил нетлог на стол и отправился на кухню, чтобы поставить чайник.

На всякий случай он прошелся по полке с ӧссенскими запасами, хотя прекрасно знал, что ничего достаточно мощного там не найдет – ни идиотского гӧмершаӱла, ни тем более лаёгӱра или ӧкрё. Жаль. Или, лучше сказать, к счастью. Хотя шел уже четвертый день, Лукас до сих пор не избавился от неприятного внутреннего трепета и неопределенной досады. Конечно… по сравнению с тем, что он переживал во времена старого профессора, когда регулярные дозы ӧссенских грибов были в привычке, эти небольшие неудобства выглядели смешно – но похмелье всегда затягивается. Лукас мысленно в сто пятидесятый раз проклял ӧссенский Корабль, который своим грибным коктейлем разрушил его метаболизм, но стиснул зубы и выбрал приятный желтый наршаӱл, легкий вечерний напиток без каких-либо стимулирующих, галлюциногенных, наркотических или иначе действующих эффектов.

Когда Лукас вернулся в комнату, улыбка Софии с телестены пропала.

На него смотрели полные ужаса глаза Роберта Трэвиса.

* * *

Н

а здании «Спенсер АртиСатс» светились во тьме гигантские экраны телестен, беспрерывно показывающих рекламу. Им составлял компанию свет одного окна.

– Господин Хильдебрандт? Директор вас ожидает, – сообщил швейцар, считавший код с нетлога Лукаса и наконец открывший дверь безопасности.

Лукас проскользнул внутрь. На мгновение он задумался, какова вероятность, что зӱрёгал скрывается в одном из темных коридоров между проходной и офисом Трэвиса. Затем он раздумывал, стоит ли рисковать подъемом по лестнице или застрять в лифте по тщательно заготовленному кем-то плану. Но в целом дело того не стоило. Подобные вопросы решаются иначе. Зӱрёгалу не нужно гоняться за ним по коридорам – когда ему потребуется, он просто заставит Лукаса найти себя. В определенных условиях можно подчиниться насилию по собственному желанию – особенно если за тобой долг. Только Роберт Трэвис представляет себе сложившуюся ситуацию как фильм о мафии.

До этого лицо директора Спенсеров в нетлоге было совершенно зеленым, зубы у него стучали. Однако Лукас не верил, что ему грозит опасность от рук ӧссеан. Конечно, он знал, что может случиться, если они придут за ним. Посадят в его собственное пафосное кресло. Даже не придется связывать ему руки, он все равно не сможет дать отпор. Очки и линзы с него снимут. А потом будет плохо. Но Лукас сомневался, что все зайдет слишком далеко. Зӱрёгал не дурак, он должен знать, что о полете на Марс Трэвису ничего не известно. А если и не знает, то узнает после первого же вопроса. Немного неудобства и какое-нибудь миленькое трёигрӱ, быть может, будут Трэвису даже на пользу – по крайней мере, избавят его от лишних иллюзий. Он не выдаст ничего, что повредило