и отлично. Эдик наконец то вкусит все прелести люксовой жизни после 3 звёздной гостиницы.

— Да, но ты забыл про Зару.

— Зара сама не своя от предвкушения завтрашнего шопинга. Эдик знает, как её ублажить. Ну и в конце концов всё что он сегодня сделает с твоей шефиней то только ради тебя и пойдёт именно тебе на пользу.

— Ой! Только не надо мною прикрываться.

— Ну посуди сама. Устроила на виду у увядающей шефини праздник любви, забывая, что самая опасная вещь на свете это женская зависть.

— А чему ей завидовать. У неё поклонников до фига.

— Не думаю, что все поклонники Марии Ивановны вместе взятые смогут доставить ей такого удовольствия как это сделает наш умелый Эдик. Не мне тебе об этом говорить. Сама отлично знаешь.

Сказав такое, я поступил не честно по отношению к своей партнёрше, которая выкладывалась на все 100 во время секса. Но Тамара смогла умело парировать мой укол.

— Ну и все Эдики на свете взятые вместе не предоставят мне того умопомрачительного кайфа, который доставляет мне мой Артюшка.

Наши глаза заблестели в унисон, и Тамара стала быстро скидывать с себя и с меня одежду.

— Сегодня мы начинаем секс с совместного душа. А заодно и помоемся.

Она взяла меня за руку, и мы нагие словно библейские Адам и Ева пошли в ванную.

— Слушай Артюшка! Что за густые кущи у тебя на лобке? Не порядок. Давай я тебя побрею и будет твой мальчик такой же гладкий, как моя девочка.

— Неужели это так важно для мужика? Может оставим всё как есть — натурально? Есть ли смысл брить?

— Смысл есть двойной. Во-первых гигиена. Будет чистенько и аккуратненько. А во- вторых — среди пышных волос твой орган теряется и смотрится намного меньше чем он есть на самом деле. Длинные волосы и мне мешают, особенно во время минета. Так что давай, сейчас мы из твоего мохнатого барбоса сделаем красивого мальчика-пажа.

— Но чур не скоблить меня бритвой.

— Ну что ты! Я побрею тебя аккуратненько японской машинкой. Вот этой. Причём не наголо как моя писечка, а коротенько, под ёжика.

В руках Тамары зажужжала машинка. Она встала передо мной на колени, взяла в ладошку орган, слегка его помассировала от чего тот набух и вытянулся вперёд.

— Ну и ладненько. Так будет легче работать. Будет мой мальчик просто загляденье, но чур только для моих глаз, — резюмировала Тамара и принялась орудовать.

Она вертела орган направо, налево, вверх и вниз отчего он всё больше возбуждался и к концу стрижки торчал колом.

— Смотри как славненько получилось. Он стал намного выразительней.

Тамара смыла остриженные волосы, ополоснула душистым мылом и стала любоваться проделанной работой.

— Вот видишь какая я искусница. Мальчик твой стал просто душечкой, такой красивый симпатяга. Мне за работу бонус полагается. В старину это было право первой ночи, а у меня право первого минета.

Тамара, зажмурив глаза, томно раскрыла рот и положила возбуждённый орган на свой тёплый язык. Затем принялась его засасывать всё глубже и глубже. Было очевидно, что волосы на лобке ей больше не мешают.

— Ой, Артюшка! Минетить тебя теперь одно удовольствие.

Сказав так, она начала вибрировать язычком уздечку, а губами причмокивать головку. Я уже знал, что после этого семяизвержение неизбежно.

— Головка блестит! Сейчас косметика брызнет. Но на сей раз чур не в рот, чтобы не смешивать со слюной, а в чистый стакан.

Тамара вовремя вынула член изо рта и подставила стаканчик. Извергающееся семя заполнило его.

— Молодец, моя душа! А теперь давай наконец купаться.

Мы стали весело друг друга намыливать, попутно лаская и возбуждая себя в самых интимных местах.

— Смотри — твой остриженный мальчик опять колом торчит. Во мне страстное желание зудит сесть на него верхом. А ну марш в постель!

На следующий день мы терпеливо ожидали в такси нашего японца, который уже полчаса барражировал по «Берёзке» со списками наших подруг. С нами была ещё Оля — на неделю нанятая японцем русская гейша — этакая смазливая блондинка с заострённым лисьим носиком, какие обожают японские мужчины. Оказалось он её не впервые нанимал в эскорт — услуги, когда приезжал в Москву на выставки медицинской аппаратуры.

С Олей мы предварительно уже оговорили сумму в рублях пока её восточный партнёр делал за валюту покупки.

Вскоре япошка вышел из магазина и скинул в такси два увесистых баула.

— Девчата. Погодите, уедим подальше от любопытных глаз.

Я рассчитался с Олей и она ушла отрабатывать трудодни с любвеобильным японцем.

Ну а девчата принялись шерстить баулы. Они ахали и охали, но это скорее была дань Богу дефицита нежели гению творца женского белья.

По дороге домой Тамара воскликнула:

— Представляю, как шикарно я буду смотреться на пляже в этом шикарном купальнике!

— А что, не плохая идея. Может смотаемся? — подхватил я.

— А ты не шутить, товарищ доктор? Сейчас ведь зима, какой пляж, какое море?

— Есть мнение весело встретить Новый год в Сочи.

Тамара аж взвизгнула от радости.

— Мишку оставим у бабки и полетим в тёплые края!

Вдруг она призадумалась.

— Слушай! А с посылкой что делать? Чужая посылка то у нас дома осталась.

— А ничего. Вскроем и съедим. Там же сплошные вкусняшки.

— Ты что! Они же не наши. Студент её хозяин. Для него с любовью это приготовлено. Он же тоже хочет радостно встретить Новый год.

— А кто виноват, что не приехал за ней на вокзал?

— Мало ли что? Может заболел человек или того хуже в больницу попал. Давай съездим сейчас в его институт и разузнаем. Он же вроде в Плехановке учится? Имя его помнишь?

— Помню, Ваграм.

— Отлично, редкое для Москвы имя. Сразу же отыщется. Вот туда и поедим сейчас.

Сказано — сделано.

— Есть у нас такой студент, в общаге живёт институтской, вернее жил, — доложила нам секретарша ректора.

— Что значит жил? А сейчас не живёт?

— А то что позавчера его комитетчики забрали.

— За что?

— За наркоту. А вы кем ему приходитесь?

— Никем. Просто родня ему посылку через нас просила передать.

— Можете себе оставить. Он надолго там застрянет. Уже вопрос поставлен на ректорате об его отчислении из института.

Такого поворота событий я никак не ожидал. Значит мы везли посылку наркушнику, которого давеча загребли в КГБ!

Но больше всего испугалась Тамара.

— Бог ты мой! Вот это влипли так влипли!

— А чего тебе боятся? Мы то тут причём?

— Посылка то для наркушника у меня в доме лежит и ещё неизвестно что в ней?