Настя всегда была легка на подъем, в ней я не сомневался. А вот со Львом Игнатычем разговор предстоял долгий.

Лев Игнатыч, в простонародье – Леопольд (за вечно взлохмаченную гриву рыжих волос и безумно добрые глаза), – путешествий не любил, а предпочитал отсиживаться дома. Это был самый пожилой участник сообщества криптозоологов. В начале года ему стукнуло шестьдесят три. В то же время он считался самым продвинутым членом сообщества, поскольку в свое время получил два высших образования, работал дипломатом в Южной Америке, затем в начале девяностых бросил работу и отправился археологом в составе экспедиции в Африку. Шесть лет Леопольд провел на раскопках, вернулся загоревший до черноты и уставший, а еще загоревшийся новой идеей – найти хотя бы одного живого сумчатого саблезубого тигра. Будучи в Африке, он случайно наткнулся на части скелета этого диковинного вымершего животного. Необычный череп тилакосмила (так ученые прозвали это существо) произвел на Леопольда неизгладимое впечатление. Он бросил все свои силы на организацию экспедиций в Африку и Южную Америку, еще почти десять лет потратил на безуспешные поиски. Каждая экспедиция заканчивалась ничем (вряд ли можно считать успехом несколько черепов и множественные легенды и зарисовки местных жителей), и после каждого возвращения домой силы и вера Леопольда таяли.

В начале двухтысячных он приехал в Москву, чтобы никогда больше из нее не выезжать. Деньги на экспедиции закончились, подступала старость, а вместе с ней и отчаяние. Смирившись с мыслью, что тилакосмил остался в далеком прошлом, Леопольд устроился на работу в университете, где читал студентам лекции по Южной Америке. Там-то мы на него и наткнулись. Оказалось, что у Леопольда огромнейшие познания в криптозоологии. Он с охотой подключился к моим первым исследованиям в Подмосковье, помогал мне и таким же юным искателям приключений погрузиться в неизведанный мир молодой науки. Правда, все советы он давал исключительно из своей уютной квартирки на юго-западе. С развитием Интернета стало проще – Леопольд выходил на связь постоянно и порой находил ответы на вопросы, которые ставили в тупик всех вокруг. Даже мой всезнающий старший брат частенько переписывался с Леопольдом, признавая, что есть на свете люди, к которым действительно полезно обратиться за советом.

Помимо поисков тилакосмила Леопольд был помешан (в хорошем смысле слова) на Южной Америке. Он очень любил страну, в которой прожил много лет, и очень скучал по ней. Так люди скучают по своей малой родине, если вдруг уезжают куда-то далеко и больше не могут вернуться. Наверное, именно поэтому я подумал о Леопольде в первую очередь: он мог помочь с поисками обезьяны, а я мог помочь ему побывать в тех местах, которые старик любил.

Общаться с ним надо было лично, поэтому я позвонил и напросился в гости в тот же вечер. Времени оставалось немного. Все это походило на какой-то авантюрный фильм, где криминальный авторитет-вор собирает команду для похищения, скажем, очень большого драгоценного камня, а время очень сильно поджимает…

Леопольд встретил меня на пороге своей квартиры. Клочья тонких рыжих волос неизменно торчали в разные стороны, будто Леопольда только что хорошенько шандарахнуло током. Одет он был в помятый старенький костюм, на шее торчал галстук-бабочка. Леопольд напоминал старого безумного ученого и даже слегка таковым являлся.

– Имею честь, – сухо произнес он. – Филипп, вы меня пугаете. Так резко звонить, напрашиваться на беседу. Что-то случилось?

Эхо его голоса гулко разнеслось по пустынной лестничной площадке.

– Вы хотите съездить в Южную Америку? – спросил я. Что называется – с места в карьер.

Леопольд пожевал губами, чуть прищурился и ответил:

– Мы с вами знакомы десять, кажется, лет. Сложно представить, что такой умный молодой человек до сих пор не понял, что мне глубоко противны любые поездки за границу.

– Да ладно вам! Мне же прекрасно известно, как вы мечтаете хотя бы раз вернуться туда, где у вас прошла молодость, где была первая любовь, где вы увидели столько всего интересного!

Я, разумеется, наступил на больную мозоль. Леопольд любил рассказывать студентам о своей былой жизни, поэтому мы все знали и о его увлечении Южной Америкой, и о заботливой Розе Ивановне (свет очей, красоты неописуемой), и о множестве путешествий Леопольда в гущу джунглей, в сьерру и к диким племенам в поисках сумчатого тигра. Так же, как все мы, бывшие студенты, прекрасно знали о том, что у Леопольда попросту нет денег, чтобы организовать новую поездку.

Я переступил порог его квартиры, оказавшись в непосредственной близости от старческого, покрытого морщинками лица – живые добрые глаза ученого даже в таком возрасте вспыхнули азартом – и произнес заранее заготовленное:

– Подумайте, Лев Игнатьевич, вот о чем. Вы десять лет провели в Москве, помогая таким, как я, отыскать редких и невиданных ранее животных. У вас в голове такое огромное количество информации, что никто другой не будет ценнее в предстоящей экспедиции. Я знаю о вашей мечте, я знаю о сумчатом тигре и о квартирке в Лиме, где до сих пор живет женщина Роза, оставившая в вашей душе неизгладимый след. Так вот, я хочу взять вас с собой туда, понимаете? Вы поедете с нами, за наш счет, поселитесь в лучшей гостинице города, отправитесь с палатками в сельву, а заодно побываете там, где много-много лет не были. Соглашайтесь. Нам очень нужна ваша помощь.

Старик дрогнул и отступил на шаг, пропуская меня в глубь темной, пыльной квартирки. Мы оказались в узком коридорчике «хрущевки», где и вдвоем-то развернуться было довольно сложно.

– Молодой человек, – наставительно сказал Леопольд. – Кто вы такой, чтобы врываться в мой дом и говорить всякое? Вы как змей-искуситель, честное слово. – Потеребив тонкий подбородок, Леопольд продолжил: – Если рассматривать это ваше, гхм, предложение с трезвой точки зрения, то, стало быть, нет ничего невозможного. Полет я как-нибудь перенесу. И потом, отели, палатки, природа – ничего страшного. Но как быть с мотивацией?

– О, с мотивацией мы поможем, – закивал я. – Работы всего на несколько дней, а потом поездим по городу, все покажем, все расскажем.

Леопольд кивком головы указал на кухню и первым в нее прошел. Кухня была еще меньше коридора. Вдоль стен ютились плита с холодильником, раковина и табурет. Центр кухни занимал стол, густо заставленный всевозможным хламом вроде старого, еще не электрического, чайника, деревянной хлебницы, стопки тарелок, гранеными стаканами, пепельницей, пустой бутылкой из-под вина, да и еще миллионом всевозможной мелочовки. В кухне витал сладковатый запах свежемолотого кофе.

– И в чем суть нашей, гхм, поездки? – по-деловому осведомился Леопольд, тяжело опираясь задом о столешницу. Руки он скрестил на груди. Я заметил, что брюки у него коротковаты и заканчиваются на щиколотках. Из-под брюк торчали полоски темных носков и волосатые ноги.

Я набрал побольше воздуха и рассказал об обезьяне, Дике, следах зубов и черепе. А еще о том, как мы в прошлом году обнаружили гигантского змея и теперь при каждой поездке рассчитываем наткнуться на кого-нибудь еще.