Помню только, что почему-то это меня волновало.

5 класс. Урок истории, Древний Китай. "Восстание Жёлтых повязок".Желтых повязок у нас не было, мы повязали головы пионерскими галстуками. Вышло неплохо.

Сейчас, думаю, нас приняли бы за команду революционного суши-бара, но тогда мы были по-настоящему круты.

Роль толстого "мандарина" играл Ромик Новичков. Коренастый, живой, с вечно глумливым выражением на круглой физиономии. Идеальное лицо зажравшегося феодального зла.

Помню, он дико кричал, когда восставшие крестьяне "зарезали" его за дверью класса. В этот момент я понял, что смерть за кадром действует гораздо сильнее.

Я играл вождя восстания по имени брат Чжан. На самом деле братьев было трое и они действовали по одиночке, поэтому царские войска разбили их. Но мои братья объединились перед последним сражением. Они осознали свою ошибку, забыли обиды и собирались умереть достойно. К тому моменту силы восставших были обречены, царские войска оттеснили их в болото. "Повязки" были изранены, у них кончились еда и питье. Сейчас я понимаю, что в сущности, тогда я использовал сюжетный ход "Трех поросят" — об единении семьи перед лицом инфернального зла. Но это посредственности повторяют, великие же — крадут.

Я тогда не знал этой мудрости, но крал, не стесняясь.

В спектакле участвовали все мальчишки, кроме двух. Все хотели быть "желтыми повязками". И даже одна девчонка (забыл кто. Ленка Полуэктова?). Мы сняли пиджаки, закатали рукава рубашек и повязали головы пионерскими галстуками. Я объяснил, как это будет, и начал распределять роли. И тут выяснилась первая проблема. Все хотели быть братьями Чжан, а просто восставшими рабами — никто. Я почувствовал головокружение. Земля уходила у меня из-под ног. Мой стройный сценарий на глазах превращался в 羊屎 (козий помет, кит.). Героическим усилием я предположил, что братьев Чжан на самом деле было не три, а больше. Просто о некоторых история умалчивает. Поэтому мы все стали братьями Чжан. И даже одной сестрой Чжан (Полуэктова, ты?).

Это было настоящее семейное восстание.

Один из братьев был ранен, поэтому своей повязкой он подвязал руку. Другого брата ранили в живот, он лежал на парте и время от времени стонал. "Держись, брат Чжан", говорили ему.

У одного из пацанов галстука не было, поэтому он был брат Чжан, Потерявший-Повязку-в-Бою.

В спектакле по плану было три акта. Первый акт -- я, как главный брат Чжан, произношу речь, о том, в какой 兩廂山羊 (задняя часть козы, кит.) оказалось восстание и почему. Второй акт -- прибывает посланник императора и предлагает нам сдаться. Мы гордо посылаем его к истокам Янцзы. Посланник уходит. Акт третий - Мы готовимся к смерти, прощаемся друг с другом и ждем смерти. Я говорю: вот так и закончилось восстание Желтых повязок. Аплодисменты.

Начали. Речь я отбарабанил без запинки -- у меня тогда была идеальная память. Начался второй акт...

К нам прибыл Толстый Мандарин, которого играл Ромик. Это у китайцев так называются чиновники, но мне всегда представлялось что-то круглое и оранжевое. Явно зажравшееся, но с запахом Нового Года. Возможно, это и есть обаяние зла.

- Крыса, не имеющая совести и пожирающая чужой хлеб! - сказал я. Эта фраза из учебника поразила мое воображение, поэтому, кажется, я использовал ее дважды. - Зачем ты явился сюда?

- Привет, жалкие мятежники! - заговорил Толстый Мандарин, нагло усмехаясь. - Меня послал великий император Хань! Он предлагает вам жизнь, жалкие черви!

- Чего хочет император?

- Вы... - после подвига с "Хань" Ромик вдруг начал терять слова и мучительно пытался их найти. - ...окружены. Вы все... умрете в этом болоте! Сдавайтесь, ничтожные рабы! Бросайте оружие!

- Передай императору, мы не сдадимся, - отрезал я. Как настоящий революционный вождь. Правда звенела в каждом звуке моего голоса. Правда и вера в великое светлое будущее китайского трудового народа.

- Мы не сдадимся! - дружно повторили остальные братья Чжан. Они тоже верили.

- Сдавайтесь! - сказал Ромик.

- Не сдадимся! - ответили братья.

- А я говорю: сдавайтесь!

- Нет!

- Да!

- Уходи отсюда! - сказала сестра Чжан (Полуэктова?).

- Сама уходи! - огрызнулся Ромик.

Я чувствовал, что история закольцовывается и начинает пожирать саму себя. Нужно было спасать спектакль. Кажется, Ромик забыл, что должен был уйти сразу после ультиматума и дать нам героически умереть. Что делать?! На мгновение у меня снова закружилась голова, но я взял себя в руки.

- Зарезать этого толстопузого! - приказал я с истинно революционным пафосом. И показал на дверь. - Выведите его отсюда и убейте. Я не хочу видеть смерть этой собаки!

Потрясенная тишина. Тяжелораненый брат Чжан от удивления перестал стонать. Рустик Нуриев и еще один мальчишка подхватили мандарина под руки и потащили к двери.

- Нет, брат Чжан! - хныкал трусливый Мандарин. Ромик всегда быстро соображал. - Не надо, нет! Пожалуйста! Я не хочу умирать!!

Его вытащили за дверь.

Дверь закрылась.

В следующее мгновение дикий вопль разорвал тишину. Девчонки-зрительницы вздрогнули и начали переглядываться.

- Так будет с каждым угнетателем трудового народа, - веско сказал я. - Конец.

Аплодисменты. Дверь распахнулась.

- Что здесь происходит?! - раздался возмущенный голос. Наша классная аж привстала.

Ромка умирал так громко и выразительно, что на крик прибежал наряд дежурных с красными повязками на рукавах и какая-то учительница с изменившимся лицом. А потом пришла завуч.

Так закончилось восстание желтых повязок.

12. Атомная тень

Мое советское детство прошло в тени ядерной войны — и это была настоящая жуть. Детство было замечательное, всем бы такое — но я всегда, даже в самой веселой игре чувствовал затылком черное ядерное облако. Где-то там, высоко над горизонтом. Мы, советские дети, всегда знали: человечество от самоубийства отделяют каких-то полчаса — пока летят ракеты. С началом Перестройки и разоружения, дружбы с Америкой и прочего — это облако исчезло, давление на затылок ушло, и я вздохнул спокойно. Это удивительное чувство легкости, не передать. Я словно летать начал, хотя шли опасные и безумные 90е. Мне уже больше не снились ядерные сны, похожие на кадры из "Писем мертвого человека". Пыль, тьма, противогазы и ветер.

А сейчас это облако возвращается. И что-то мне