Кто же привлёк Иосифа Григулевича к сотрудничеству с советской разведкой? Сам «Швед»? Вряд ли. В различных источниках говорится только о том, что он был первым оперативным руководителем Григулевича. Тоща кто же стал «крёстным отцом» Иосифа в разведке?

Скорее всего, заместитель «Шведа» — Наум Маркович Белкин. С сентября 1936 года по август 1938-го он работал в Испании под крышей заведующего бюро печати полпредства. Он был правой рукой Орлова в подготовке разгрома троцкистских групп.

Вероятнее всего, что именно Белкин в ноябре 1936 года вытащил Иосифа из посольской рутины и на явочной квартире НКВД в Мадриде преподал ему «краткий учебный курс молодого бойца невидимого фронта». После этого «Окампио» устроили на работу в Генеральное управление безопасности республики, или Сегуридад. К этому времени Иосиф уже имел свой первый оперативный псевдоним — «Юзик».

О своём первом задании в качестве сотрудника Сегуридад Иосиф Григулевич рассказал в автобиографическом очерке «Первые шаги разведчика», опубликованном под псевдонимом «И. Григорьев»[4].

Действие происходит в Мадриде, в марте 1937 года. Герой очерка — Борис Иванович Миронов (Иосиф Григулевич. — Авт.). Его, против собственного желания, определили переводчиком в штаб армии Мадридского фронта, узнав, что Миронов знает испанский и итальянский языки. Не мешкая, он тут же отправился к своему начальнику П.А. Бодрову.

«Давайте договоримся так, — сказал Бодров, — если моё предложение покажется вам неподходящим, вы скажете мне об этом, и тогда мы будем считать, что разговор не состоялся…»

Но разговор состоялся, и вскоре Миронов приступил к исполнению своего первого оперативного задания. Его «подсадили» в тюремную камеру к пленному испанскому генералу под видом арестованного «офицера связи» генералиссимуса Франко. По мнению Бодрова, эту роль Миронов мог сыграть великолепно, поскольку прежде блистал в институтском драмкружке. У пленного генерала Педро де Сильвы надо было выяснить, насколько боеспособна его дивизия, которая, по словам Бодрова, была для республиканской армии «как гвоздь в стуле».

Миронову удалось преодолеть недоверие Педро де Сильвы. После долгих диалогов генерал поверил, что «майор Луис Косас» — действительно тот, за кого себя выдаёт. И Педро де Сильва рассказал Иосифу о том, что от него ждали: «Я держал фронт чудом. Если бы враг знал, насколько моя дивизия деморализована, то он разгромил бы её без каких-либо трудностей».

Полученные сведения оказали большую помощь в разгроме дивизии генерала Педро де Сильвы, и Миронов наконец-то почувствовал, что может открыто смотреть в таза своим товарищам». Первое задание Иосиф выполнил блестяще.

Очерк заканчивается такими словами Бодрова: «Заходите, Борис Иванович, и закройте дверь плотнее. Сегодня у нас разговор будет не менее серьёзным предыдущего. Пора переходить к игре более крупного масштаба. Москва уполномочила меня дать вам новое поручение…»

К этому периоду относится знакомство Григулевича со вторым человеком резидентуры, помощником «Шведа» — Наумом Исааковичем Эйтингоном, с которым ему придётся работать в Мексике в 1939–1940 годах, выполняя задание Сталина по ликвидации Троцкого.

Эйтингон прибыл в Испанию с паспортом на имя Леонида Александровича Котова. Свои сообщения в Центр он подписывал псевдонимом «Пьер». Эйтингон обладал блестящей разведывательной биографией, и, конечно, для «Юзика» не проходили даром уроки и советы 37-летнего сотрудника ИНО (внешняя разведка. — Авт.) Наума Эйтингона.

Отношения представительства НКВД с республиканскими спецслужбами имели свои взлёты и падения, и А. Орлов нередко прибегал к помощи «Хосе Окампио», чтобы «прозондировать обстановку» изнутри, выяснить, кто в Сегуридад «мутит воду» и мешает совместной работе. Премьер-министр республики Ларго Кабальеро был политиком традиционного склада, и его консервативность, постоянная оглядка на «возможную международную реакцию» несомненно сказывалась на эффективности сотрудничества резидентуры НКВД и Сегуридад.

В одной из служебных характеристик Григулевича есть такие строки: «Проявил себя как смелый и находчивый боевик в операциях по ликвидации агентуры “пятой колонны” в Испании. В “лирическую минуту” Иосиф любил вспоминать о подчиненной ему группе “отчаянных парней из социалистической молодёжной организации”, с которыми выполнял особые поручения Сегуридад (и попутно — представительства НКВД), принимая участие во многих боевых операциях. Каждая такая акция сопровождалась огромным риском.

С бандами уголовников расправлялись безжалостно, как правило, под покровом ночи. К месту их базирования спецотряд Сегуридад прибывал на двух-трёх машинах. В окна помещений летели гранаты, потом следовал ураганный огонь из автоматического оружия. Через несколько минут отряд исчезал в неизвестном направлении, а на место происшествия прибывало подразделение регулярной милиции для выяснения обстоятельств».

Через три года после Испании похожая схема «молниеносного налёта» будет предпринята в Мексике против «крепости Троцкого» в районе Койоакане…

Для будущей оперативной работы Иосифа особое значение будет иметь знакомство с мексиканским художником и революционером Давидом Альфаро Сикейросом. Вряд ли эта первая встреча была значимой для Сикейроса, только что назначенного командиром 29-й дивизии республиканской армии Испании, но Иосиф сохранил её в памяти до мельчайших деталей. Особенно его поразил интеллект и одухотворенность мексиканца, который в мундире полковника сохранял элегантность и благородство внешности и был боготворим своими подчиненными.

Ключевым эпизодом своего пребывания в Испании Григулевич считал участие в подавлении мятежа в Барселоне в мае 1937 года. В Каталонии действовала враждебная коммунистам политическая организация под названием «Рабочая партия марксистского единства» (ПОУМ). Возглавлял эту партию Андрес Нин, в прошлом — активный соратник Троцкого.

Григулевич позже напишет: «В Мадриде я руководил группой социалистов, которую использовали в различных сложных ситуациях. Однажды меня вызывает мой шеф и говорит: “В Барселоне произошло восстание. Все наши попытки арестовать кого-либо из зачинщиков не имели успеха.

Ты можешь выехать со своей группой?” Отвечаю: “Конечно могу”. “Поезжай в Барселону и арестуй всех вожаков. Только действуй решительно”. Группа выехала в Барселону на машинах. Там мне сказали, что я должен арестовать трёх человек из “федерации анархистов Иберика”. Поехали по данному нам адресу, и что мы застали там? Андалузцев с налитыми кровью тазами, которые предложили нам угоститься… водкой, русской икрой и борщом. Говорят по-русски, жутко матерятся… Ничего не понимаю! И кем же они для нас оказались?

В 1922 году был убит председатель Совета министров Испании. Так вот, это их рук дело. Они бросили в него бомбу! Затем укрылись в Париже, а в 1926 году — подались в Москву. Вернулись на родину в 1931 году. В СССР они поженились на русских и украинках, которые работали официантками в столовых. И единственное, чему те смогли научить своих мужей, — это пить водку, есть борщ, ругаться матом и плохо говорить по-русски. Они остались такими же анархистами, какими приехали в Москву. Итак, я выкладываю на стол пистолет и говорю: “Собирайтесь в дальнюю дорогу”.—“В какую дорогу?” — “К сожалению, должен вас арестовать”.