— По крайней мере я буду уверен, что мой наследник действительно от меня, — сухо отозвался он.

— Так ты боишься, что твоя жена попытается подсунуть тебе отпрыска другого мужчины?

— Поскольку это единственное, что мне требуется от нее, то я хочу быть уверен, что ребенок мой. — Джеймс проглотил остатки бренди и поднялся на ноги. — А теперь, если ты не против, я удалюсь в отведенную мне комнату, пока не подадут ужин.

Картрайт улыбнулся, отсалютовав ему бокалом.

— Я бы советовал тебе воспользоваться служебной лестницей, если хочешь избежать встречи с одной мисс, которая наверняка слоняется по коридорам.

Прежде чем Джеймс успел ответить, в дверях появился Армстронг, стягивая с рук перчатки короткими уверенными движениями.

— Хорошо, что ты здесь, — произнес он, устремив на Джеймса зеленые глаза. — Нам нужно поговорить о Мисси.

Боже милостивый, а теперь что?

Судя по зеленой охотничьей куртке и сапогам, виконт только что вернулся с верховой прогулки. Предположение Джеймса подтвердилось, когда тот подошел ближе, принеся с собой слабую смесь запаха лошадиного пота и свежего воздуха.

Небрежно кивнув Картрайту, Армстронг остановился у низкого столика розового дерева и бросил перчатки на его полированную поверхность. Джеймс, стоявший достаточно близко, чтобы видеть мускул, дергавшийся у него на челюсти, вопросительно выгнул бровь.

— Планы изменились, — сообщил Армстронг в своей деловитой манере.

Джеймс удивленно моргнул.

— В каком смысле?

— Относительно моей сестры. В том смысле, что ты держишься от нее подальше, пока она не найдет себе мужа.

— Ах да, блестящий план. Он имел оглушительный успех, вы не находите? — вставил Картрайт, который терпеть не мог, когда его исключали из беседы.

Джеймс и Армстронг одарили его одинаково мрачными взглядами. В ответ Картрайт пожал плечами, пытаясь придать лицу невинное выражение.

Охваченный дурными предчувствиями, Джеймс снова переключил внимание на Армстронга.

— Так что там насчет Мисси?

Мгновение виконт молча изучал его, а когда заговорил, делал это так медленно, словно обдумывал каждое слово.

— После всех этих лет вполне очевидно, что твое отсутствие почти не повлияло на ее чувства. Она, похоже, возомнила себя еще более влюбленной в тебя, чем раньше. Ты хоть понимаешь, что со своего дебюта она отвергла более двадцати брачных предложений?

Так много? Лицо Джеймса вспыхнуло, словно он и вправду был виноват. Сунув руки в карманы, он шире расставил ноги, но промолчал.

— Мама не позволит Эмили дебютировать в этом году, учитывая, что Мисси еще не пристроена. Если не предпринять что-нибудь сейчас, все три моих сестры окажутся на брачном рынке одновременно, мешая друг другу.

— Чего еще ты хочешь от меня? Что еще я могу сделать? В последний раз я видел ее на дне рождения твоей матери почти семь месяцев назад. И если ты не забыл, я приехал только по настоянию виконтессы. Может, мне переселиться во Францию?

— Кстати, у герцога есть квартира в Париже. Он никогда не позволял там жить мне, его собственной плоти и крови, но, возможно, если ты попросишь…

Джеймс пропустил мимо ушей реплику Картрайта, не найдя ничего веселого в его шутке.

Уголок рта Армстронга приподнялся в усмешке.

— Уверяю тебя, ничего столь чрезвычайного. Что я предлагаю, так это сменить стратегию на противоположную. Твое отсутствие превратило тебя в некий образ в ее сознании, затмевающий реальную жизнь, что-то вроде выдуманного романтического героя. Ей нужно увидеть тебя в светском обществе, на всех этих чертовых приемах, флиртующего с другими женщинами. Красивыми и притягательными. Она никогда не знала тебя с этой стороны.

Джеймс понимал, что он имеет в виду. Мисси никогда не видела в нем повесу. Соблазнителя. Не то чтобы за ним числилось слишком много соблазнений. Но конечно, спустя несколько месяцев, когда восторги страсти заканчивались, он мог уйти не оглядываясь.

— Возможно, тогда, — продолжил Армстронг, — она поймет, насколько вы не подходите друг другу, и, будем надеяться, увидит Гренвилла в лучшем свете. Хотя почему она ничего не делает, чтобы поощрить его, выше моего понимания. Ведь он наследник герцогства. И к тому же не калека и не старик. Большинство женщин отдали бы все на свете, чтобы оказаться на ее месте.

Боже милостивый, он так говорит о Гренвилле, что можно подумать, будто тот святой. В конце концов, тот факт, что он наследник герцогского титула, не более чем подарок судьбы и ничего не говорит о характере мужчины. И о чем, черт побери, Армстронг думает, предлагая ему провести целый сезон в непосредственной близости от Мисси? Ему и без того тяжело удерживать свои руки подальше от нее. Чертовски тяжело.

— Ты всегда питал к ней слабость, и я знаю, что ты желаешь ей счастья и благополучия не меньше, чем я. Я понимаю, что опять злоупотребляю нашей дружбой, но хочу, чтобы моя сестра вышла замуж и устроила свою жизнь к концу этого года. Хорошо, если это будет Гренвилл. — Армстронг помедлил, вздохнув. — Почему бы тебе не начать завтра на балу у моей матери?

Судорожно сглотнув, Джеймс твердо встретил его взгляд. Речь идет о будущем Мисси. Его мучения будут недолгими. Учитывая это, едва ли он может отказаться.

— Сделаю что смогу.

Лицо Армстронга осветила улыбка.

— Отлично. Я знал, что могу рассчитывать на тебя. И, зная тебя, я уверен, что ты добьешься успеха.

Вечер бала выдался таким холодным, что все замерзло. Даже снежинки отказывались падать, словно скованные морозом.

Стоя рядом с матерью среди теплых серых стен Стоунридж-Холла, Мисси встречала последнюю гостью, вдовствующую графиню Стоквелл, приехавшую позже всех и еще не успевшую согреться.

Казалось, прошла целая вечность, пока графиня перечисляла с мучительными подробностями все рытвины и ухабы, встретившиеся ей на пути до Стоунридж-Холла. Не знай Мисси, что она живет в соседнем поместье, она поклялась бы, что графиня путешествовала несколько дней по Сибири на оленьей упряжке, чтобы добраться до них.

К счастью, внимание леди Стоквелл привлекла украшенная перьями прическа леди Бейли, ее подруги и наперсницы. Прервавшись на полуслове, вдовствующая графиня впилась взглядом в следующую жертву. Поспешно извинившись, она решительно направилась к столу с закусками, где ничего не подозревающая леди Бейли угощалась пуншем.

Мисси и виконтесса облегченно вздохнули.

— Я никогда не встречала более разговорчивую особу, — заметила виконтесса. Повернувшись к лестнице, она устремила взгляд вниз, на длинный ряд сверкающих мраморных ступеней, ведущих к величественным парадным дверям. — Надеюсь, с Лаки все в порядке.

Мисси тоже надеялась, что лошадь оправдает свою кличку[1]. Утром у призовой кобылы ее брата начались схватки, но к полудню стало ясно, что с родами возникли трудности. Когда мужчины узнали об этом, сразу кинулись в конюшню, где и остались. С тех пор прошло четыре долгих часа и еще один мучительный час с момента появления первых гостей.