Неподалеку на лугу паслись коровы, которых в Репкино можно было насчитать не больше четырех. Тут же явно было целое стадо, не меньше тридцати голов.

Паша вышел к деревне не по дороге, которая пересекала всю деревню, появляясь откуда-то издали, чтобы уйти противоположную даль, а со стороны пастбища, на котором росла высокая трава. Извилистая дорога была раскатана явно не машинами, узкие колеи были скорее оставлены какими-то твердыми и узкими колесами. Скорее всего, телегами, одну из которых тянула в деревню худенькая лошадка.

–Это что за?..– тихо проговорил себе под нос заблудившийся странник.

Вдруг его взгляд уперся в группу людей, которые двигались к нему, высоко поднимая над головами вилы и какие-то подобия то ли копий, то ли просто длинных палок. Группа состояла из бородатых мужчин, на некоторых даже были кольчуги, позади них, подвывая, шли женщины, периодически что-то громко выкрикивая. Паше удалось разглядеть и недавнего знакомого, который, видимо, уже успел приплыть в свою деревню, и созвать всех этих людей.

Начиная чувствовать неладное, Паша оставался стоять на месте, отчаянно пытаясь понять, бежать ему, или идти к людям. Выглядели они явно не дружелюбно, видимо, дед наплел им с три короба, и теперь его считают преступником. Воспоминания о найденном в лесу трупе только подкрепили панику в душе Павла, и он, заикаясь, проговорил:

–Эй, люди, вы чего?!

–Бей упыря! – закричал дед Говен, тыкая в него указательным пальцем и размахивая веслом, – бей окаянного!

Люди моментально окружили обомлевшего и подрагивающего Пашу, впрочем, тыкать его вилами они пока не торопились, видимо понимая, что он не агрессивен, а дед Говен мог и попутать что-то в своих-то годах.

– Дед Говен, перестань кричать, где это ты видел говорящего упыря? Те же только мычат, – заговорил чернобородый мужик, покачивая рогатиной, – ты же говорил с ним?

– Ну, говорил, а может это какой умный упырь, видишь, как одет, может вообще колдун какой, – стоял на своем Говен, выпячивая губу и резко покачивая головой из стороны в сторону.

– Полно тебе, навыдумываешь, – выставив руку вперед, чернобородый мужчина прервал заведшегося было дедка, и, повернувшись к диковинному незнакомцу, спросил, – Ты, человек?

–Человек! – негодующе заявил Павел, даже притопнув ногой. – Не упырь я и не колдун, что за сказки такие?

– Сказки не сказки, а народ ты пугаешь видом своим, давай живехонько рассказывай, кто такой, и откуда взялся тут?

– Коробов Павел Валерьевич я, к родителям в Репкино попасть хочу, погостить. Вот, заблудился вчера в грозу, потерялся, деда вашего встретил, а он меня упырем называет и веслом побить грозит.

– Что за такое Репкино, нет тут никакого Репкино, стало быть, сильно ты заблудился, – почесывая бороду, заверил пришельца мужик, – И что, все так в твоем Репкино одеваются?

– Ну, все не все, да только это у вас одежды странные для нашего времени, а не у меня.

– Ты на наши одежды не клевещи, все мы одеваемся, как надо, – было непонятно, раздражается чернобородый, или же просто подшучивает, – А вот ты нет, и что это у тебя за время такое?

– Ну, двадцать первый век, какое ж еще…

– Это от какого момента двадцать первый век?

– Ну, от рождества Христова, – недоуменно отвечал Павел.

– Какого Христова, таких мы тут не знаем, а время сейчас шесть тысяч и шесть лет от Великой победы.

– Блин, что-то я вообще вас не понимаю, – Паша не на шутку испугался, – А телефон у вас тут есть?

–О, пилифун ему нужен, вон какие слова гнет, – тут же вскричал дед Говен, – Звонить он им хочет! Подмогу упыриную призывать собрался!

– Так, поведем мы тебя к волхву Еремею, он тебя и расспросит, а то ты сейчас наплетешь нам с три короба! – сказал мужик, и, развернувшись, пошел в деревню.

Паша почувствовал довольно болезненный тычок в спину, и, чуть не упав, поспешил за чернобородым, не заставляя приглашать себя заново. Процессия во главе с чернобородым и пленником вошла в деревню и двинулась по направлению к дому на отшибе, возле которого стоял какой-то деревянный столб с изображением бородатого старика, вырезанном на нем.

– Ну, чего пришли, кого привели? – спросил вышедший из дому старик.

Выглядел он действительно старым, но держался достойно, не сгорбленный, с мощными руками, одна из которых держала посох. Колыхающаяся длинными прядями седая борода до пояса, и голубые, глубоко посаженные, казалось бы смотрящие в саму твою суть, глаза. Летящие, высоко расположенные брови, и длинные седые волосы, сдерживаемые соломенным плетеным обручем. Все это хоть вроде бы и не выделялось чем-то необычным, в сравнение с иными обитателями здешних мест, но странным образом создавало картину человека, от которого прямо-таки веяло силой и мудростью.

Паше человек не показался враждебно настроенным, хотя опасения его и не думали покидать, потому что вся ситуация ничего хорошего ему не сулила.

– Да вот, незнакомец к нам из лесу вышел, людей видом пугает, кто такой объяснить толком не может, дед Говен за упыря его принял, – ответил все тот же чернобородый, видимо, играющий роль предводителя всего собранного на поимку «упыря» отряда.

Тогда волхв Еремей, а это был именно он, посмотрел на Пашу, да так пронзительно, что тот даже пошатнулся, инстинктивно пытаясь избежать зрительного контакта.

– Человек это. Где ты таких упырей видал? Упыри летают ночью, кровь сосут, а этот и на вурдалака не похож… – поглаживая бороду, говорил старец, – вот что, вы идите все по делам своим, а с ним я сам разберусь, не буйный он, я вижу.

– Как скажешь, Еремей, – сказал чернобородый и поклонился старцу, обернувшись, он напоследок погрозил пальцем Паше, и гаркнул, – чего стали? Расходимся, или не все Еремея слышали?

С гомоном толпа двинулась назад, все перешептывались, но утолять свое любопытство не решились, видимо Еремей и чернобородый имели свой авторитет в этой деревне, раз даже Говен не стал вопить про упырей и вилы, чем занимался во время их похода к дому волхва, бегая вокруг Павла и размахивая веслом.

Когда все ушли, оставив волхва и «упыря» наедине, старик сказал:

–Ну, чего встал, пойдем в дом, там и поговорим, – и, не оборачиваясь, зашел в дом.

Снаружи дом выглядел крепким, и довольно высоким. Окон на стене, где была расположена дверь, не было, однако в прихожей не было темно, так как окна были рядом, на боковых стенах. Сам дом был построен из бревен, сложенных друг на друга, и чуть выходящих за пределы самих стен, образованных ими. Никакой затейливой конструкции Паша не заметил, обычный прямоугольник, фундамент был сложен из валунов на которые и были положены бревна.