Итак, в Петрограде помимо различных контрреволюционных групп, субсидировавшихся представителями Антанты и связанных с ее агентами, проявляли активную деятельность и другие группировки, преимущественно монархического толка, ориентировавшиеся на Германию. И в то время как первые центр своего внимания переносили из Петрограда на другие районы России, интересовавшие их патронов, т. е. свою повседневную работу подчиняли не столько своим собственным интересам, сколько интересам союзников, вторые – в сферу активных действий как своих, так и вооруженных сил Германии включали в первую очередь северо-западный район Советской России с ее мощным пролетарским революционным центром – Петроградом.

Такое своеобразное положение северо-западной окраины Советской республики в 1918 г. в конечном итоге обусловливалось, с одной стороны, отсутствием давления на нее вооруженных сил Антанты вследствие территориальной дальности Петрограда от районов России, попавших в сферу союзнической интервенции (Мурманск, а затем Архангельск), и с другой – господством в то время Германии в Прибалтике и наличием на непосредственных подступах к Петрограду германских войск.

Один из бывших активных деятелей белого стана, сторонник ориентации на Антанту В. И. Игнатьев по поводу деятельности контрреволюционных организаций в Петрограде писал:

В отношении Петрограда необходимо констатировать, что эта взаимная вражда между контрреволюционными организациями осложнялась более глубокими противоречиями, коренившимися в вопросах внешней ориентации. Колеблющаяся, выжидательная тактика некоторых организаций в смысле окончательного определения линии своей внешней политики была только одной из форм приспособления различных контрреволюционных группировок к условиям жизни. Эта приспособляемость тормозила своевременную выработку собственных программ по устроению белой России, почему не всегда возможно точно определить социальную природу их разногласий. Споры о военной диктатуре или директории отражали лишь взгляды двух полюсов внутренней контрреволюции – мелко-буржуазного и буржуазно-помещичьего – и являлись одной, хотя и весьма характерной, но далеко не решающей стороной этих трений. Вопросы внешней политики были стержнем политической платформы различных групп российской контрреволюции, который определял основное направление их внутренней политики.

Русские белогвардейские организации в Петрограде, ориентировавшиеся на Германию, были поставлены в гораздо лучшее положение, чем сторонники Антанты. Они имели возможность завязать тесные взаимоотношения с представителями германских оккупационных войск, чтобы в дальнейшем приступить уже к непосредственной реализации своей политической программы и активным действиям на северо-западной территории Советской России. Сторонники Антанты были тесно связаны с англо-французами и должны были содействовать осуществлению планов своих хозяев, т. е., по условиям того времени, не обращать особого и серьезного внимания на Петроградский район. Сторонников Германии интересовали, конечно, вопросы военного характера, именно то, о чем неоднократно писал в Псков один из активных деятелей организации «Единая великая Россия» – С. А. Бутвиловский.

Близость к Петрограду оккупированных Германией русских областей – части Витебской и Псковской губерний, Лифляндии и Эстляндии – «невольно» наводила на мысль о создании там русской белогвардейской армии.

В этом отношении для германофильской русской контрреволюции представлялась реальная возможность формировать добровольческие белогвардейские силы на северо-западе России под защитой германских штыков.

Конкретные практические шаги в деле формирования Северной армии были сделаны представителями германского военного командования. Поставив перед собой довольно широкие задачи по созданию двух русских армий на Украине, оккупированной германскими войсками[8], командование последних считало необходимым немедленно приступить к таким формированиям и на оккупированной части северо-запада России.

Для выяснения всех вопросов в связи с организацией Северной армии, равно как и для налаживания связей с русскими монархическими организациями, главное германское командование специально уполномочило гауптмана (капитана) Э. Последний вскоре в разговоре с представителем русских монархических организаций ротмистром фон Розенбергом в помещении прибалтийской миссии при германском генеральном консульстве в Петрограде изложил основные задачи предполагавшегося формирования Северной армии. Они сводились к активным военным действиям в направлении на Петроград и Москву, к занятию этих городов и свержению Советской власти. Ротмистр фон Розенберг о своей беседе решил немедленно информировать гвардейскую офицерскую организацию, а через нее и H. Е. Маркова 2-го. Вслед за тем группа офицеров, в числе которой были полковник барон Таубе, полковник л. – гв. Семеновского полка А. Ф. Штейн и некий полковник Р., одобрив предложения немецкого офицера и констатировав полное совпадение этих германских предложений со своими намерениями, решила в свою очередь поставить обо всем в известность H. Е. Маркова 2-го и генерала H. Н. Юденича. Полное одобрение всем предположениям немецкого командования было дано и этими двумя шефами контрреволюционных организаций. После полученного таким образом полного одобрения своих планов германский уполномоченный гауптман Э. имел в Петрограде совещание с русскими полковниками Штейном и Р., на котором были намечены следующие условия формирования добровольческой армии на северо-западе России: