Поскольку он слышал данную реплику раньше, то знает, что в понедельник в любом случае ничего не получится.

Хотя ему и становится лучше и лучше. Количество шлангов, трубок, проводов и уколов уменьшилось наполовину. Головная боль появляется все реже. Он получает почти все свои снадобья в виде разноцветных таблеток, разложенных в маленькие пластиковые чашечки, сам глотает их и запивает водой. А в понедельник старшая медсестра отделения выдала ему собственную переносную таблетницу. Важно научиться правильно обращаться со своими лекарствами, и чем раньше он освоит эту премудрость, тем лучше.

Юханссон показал ее своей супруге в тот же вечер. Маленькую коробочку из красной пластмассы с семью узкими, отдельно закрываемыми отсеками по числу дней недели. И в каждом по четыре ячейки для утра, дня, вечера и ночи, а всего их двадцать восемь. Рассчитанных примерно на десяток таблеток в сутки.

– Медаль – пожалуйста, пенсию – пожалуйста, но сначала – таблетница, – констатировал Юханссон с кривой улыбкой, которая у него сегодня выглядит совершенно натуральной.

– Да, – согласилась Пия. – Значит, ты знаешь, что идешь на поправку.

Потом она улыбнулась и губами, и глазами и выглядела столь же радостной, как и когда в первый раз улыбнулась ему.

«Спасибо, что ты вернулся ко мне».

В среду утром он встретился с Ульрикой Стенхольм, которая принесла исписанный пометками блокнот.

– У тебя с собой мой приговор, – пошутил Юханссон, кивнув на ее записи.

– Если ты в состоянии слушать, то…

– Я готов, – подтвердил Юханссон, и внезапно его захлестнуло сильное и совершенно необъяснимое чувство. На сей раз радостное возбуждение.

Доктор Стенхольм четко и методично излагает суть дела, словно читает лекцию в университете. У него образовался тромб в левом полушарии головного мозга, что привело к «частичному параличу правой стороны», и в результате, помимо всего прочего, «уменьшилась подвижность» его правой руки и снизились чувствительность, подвижность и сила правой ноги. Поскольку он прекратил дышать примерно на минуту, вероятно, мозговая функция также была нарушена на короткое время, но каких-либо необратимых повреждений найти не удалось.

– В кратковременной остановке дыхания нет ничего необычного, и ее могут вызвать самые разные причины, – объяснила Ульрика Стенхольм.

– Я вообще не понимаю, почему это со мной случилось. Я никогда не имел проблем с башкой. Даже почти не пользовался таблетками от головной боли.

«И простата функционирует замечательно», – подумал он, но поскольку это не имело никакого отношения к делу, предпочел промолчать.

– Проблема не в этом, – сказала доктор Стенхольм. – Проблема в твоем сердце.

– В моем сердце, – повторил Юханссон.

«О чем, черт возьми, она говорит? Небольшая одышка порой, при излишних физических нагрузках немного давило в груди, пожалуй сердечко чуточку пошаливало, могла слегка закружиться голова, когда он вставал слишком резко. В общем, ничего сверхъестественного. Обычно, чтобы прийти в норму, хватало нескольких глубоких вдохов и короткого сна днем.

– Твое сердце, к сожалению, не в лучшем состоянии.

Она изменила положение головы и кивнула два раза, чтобы подчеркнуть свои последние слова.

– То есть тромб, в моей черепушке просто некий бонус, – сказал Юханссон.

– Да, пожалуй, можно так сказать. – Она улыбнулась. – Теперь я должна объяснить подробнее.

«Неплохой список», – подумал Юханссон, как только она закончила. Фибрилляция предсердий, нарушение сердечного ритма, увеличение сердца, аневризма аорты… Его мотор работал слишком надрывно и неровно плюс еще какой-то подарок, название которого он не запомнил, и все из-за того, что многовато ел, вдобавок чересчур жирную пищу, мало двигался, имел приличный избыточный вес и высокое кровяное давление, слишком много волновался, и у него зашкаливало содержание холестерина в крови.

– Фибрилляция предсердий – главное зло во всей драме. Из-за нее образуются тромбы, – объяснила доктор Стенхольм, в то время как ее мина не оставляла никаких сомнений относительно наличия и массы других проблем у него в груди.

– И что ты думаешь делать со всем этим? – спросил Юханссон. Сдаваться он точно не собирался. Особенно при мысли обо всех тех налоговых отчислениях на здравоохранение, которые ему пришлось сделать за долгую и нелегкую трудовую жизнь, тогда как симулянты разных мастей обкрадывали его при помощи своих доверчивых врачей.

– Лекарства, – ответила Стенхольм. – Из тех, которые понижают кровяное давление, разжижают кровь, уменьшают холестерин, и ты уже принимаешь их. Но остальное, однако, придется делать самому.

– Скинуть вес, избегать стрессов, начать прогулки, – перечислил Юханссон.

– Видишь, ты все прекрасно знаешь. – Доктор Стенхольм улыбнулась. – Тебе надо начать заботиться о себе. Только и всего, ничего сложного.

– И тогда я доживу до Рождества? – спросил Юханссон. У него стало радостно на душе, давно он не чувствовал себя так хорошо.

С чего бы это?

– Я серьезно, – произнесла Ульрика Стенхольм без намека на улыбку на лице. – Если ты не изменишь свой стиль жизни, и я имею в виду радикальные перемены, то умрешь. Если прекратишь принимать свои лекарства или даже будешь небрежно относиться к ним, боюсь, это случится довольно скоро.

– Но тромб, который проник ко мне в башку, стал просто маленьким бонусом. Поскольку мое сердце внезапно закапризничало и начало доставать меня?

– Он был предупреждением, – ответила она. – И ты еще легко отделался. У меня есть пациенты, получившие более серьезный первый звонок по сравнению с тобой. Проблемы с сердцем, вдобавок, возникли у тебя уже несколько лет назад. Разве твой врач не говорил тебе об этом?

Доктор Стенхольм внимательно посмотрела на него.

– Я регулярно проверяюсь. Ежегодно у меня слушают сердце и так далее, – объяснил Юханссон. – Но мой доктор обычно доволен мной.

– Неужели никогда ничего не говорил?

– Нет, – подтвердил Юханссон. – Только что мне надо меньше волноваться. Но никогда никаких лекарств, ничего такого.

– Странный врач, если хочешь знать мое мнение.

– Ни в коем случае, – возразил Юханссон. – Мы сто лет охотимся вместе. Ходим на лося в местах, где я родился и вырос. Он родом из соседней деревни. Его отец был ветеринаром в Крамфорсе. Сам он изучал медицину в Умео. Обычно осматривает меня, когда мы видимся на сентябрьской охоте.

– Извини за назойливость, но он никогда ничего не говорил о твоем сердце?

– Не-ет, – ответил Юханссон, его уже начало реально утомлять ее нытье, которому, казалось, не будет конца. – При нашей последней встрече он даже восхищался моим хорошим здоровьем. Завидовал мне. Сказал, что я, наверное, счастливый человек.