И не возразишь ничего. Не опротестуешь. Голос отказывался возвращаться в надорванное криком горло.

Зверское выражение на суровом лице рыцаря неохотно уступало место удивленному недоверию. Я заинтересовалась, какие доводы в пользу своей версии будет приводить эта девица, но она неожиданно замолчала. Видимо, посчитала, что ей поверят на слово. Удивительно, но ее собеседник смолчал и не стал спорить. То ли поверил, то ли сделал вид. Практика показала, с особо опасными сумасшедшими лучше не спорить. Обернувшись к остальным, он не стал делиться полученной информацией, а начал скупо отдавать распоряжения. Двое из них спешились. Один помог взобраться на коня принцессе, как я ее про себя окрестила, а другой направился ко мне.

Покидать поляну совершенно не хотелось, но моим мнением по данному вопросу забыли поинтересоваться. Кроме того, численное превосходство противника действовало угнетающе. Меня аккуратно посадили на лошадь перед каким-то рыцарем. Конская шея оказалась крайне неудобной для сидения, особенно боком. Я испуганно вцепилась в попутчика. У молодого человека были широкие плечи, мощный торс (по крайней мере, я на это надеялась — доспех скрывал их напрочь) и симпатичная ямочка на подбородке. Каштановые с легкой рыжиной волосы, подстриженные под облагороженный вариант прически «горшок», легонько шевелил непоседа ветер. Симпатичный. Но чурбан чурбаном! Мог хотя бы прижать покрепче — вдруг упаду? Вместо этого он сидел в седле, как будто предварительно позавтракал колом, — спина неестественно выпрямлена. Малиновые уши просвечивали сквозь волосы.

Отношения с мужским полом у меня никогда не складывались. Единственный поклонник, исправно таскавший за мной портфель еще со школы, стойко выдерживал нападки острого Бабулиного язычка ровно три года, после чего позорно ретировался.

Не последнюю роль в моей судьбе сыграла пишущая машинка «Ятрань» с западающими клавишами «М» и «Ю», доставшаяся нам в наследство от переехавших соседей. Печатать я научилась, наверное, раньше, чем писать, вследствие чего сказать о моем почерке «как курица лапой» значит сделать тому незаслуженный комплимент. Бабуля со свойственной ей рациональностью заявила, что больше не будет терзать уши грохотом каретки забесплатно, и нашла мне первый заказ. Где первый, там и второй, и третий — набор текста стал приносить ощутимый доход нашей маленькой семье. И когда другие девчонки бегали на свидания, я бодро отстукивала заказы, не переводившиеся благодаря Бабулиным знакомствам.

При поступлении в университет я осознанно предпочла заочную форму обучения и начала работать почти сразу же после зачисления. Давнишний Бабулин поклонник пристроил меня в крошечную фирму, которая за неполные шесть лет значительно выросла. Моя персона была на хорошем счету, начальство ждало только защиты мной диплома и ухода на пенсию экономиста, чтобы продвинуть меня по карьерной лестнице, а это уже совсем другой уровень зарплаты. Место переехавшей в чулан «Ятрани» занял старенький компьютер, весьма облегчивший мне жизнь. Казалось, вот-вот — и все наладится…

Как показало время, мне это действительно мерещилось.

Полтора года назад Бабуля неожиданно заболела. Постоянные мотания в больницу, катастрофическая нехватка денег на дорогие лекарства, лихорадочные поиски хоть какой-нибудь подработки, постоянные опоздания везде и всюду и непроходящая усталость. Урвать бы время на здоровый сон, стараясь не поддаваться панике перед грядущим государственным экзаменом, надвигающимся с неотвратимостью айсберга на «Титаник». В довершение всех бед похороны оставили меня без копейки. В наше циничное время, когда дешевле жить, чем умереть, траты оказались непосильными для моего бюджета. Ко всему прочему, я была гордая и дура, поэтому последний долг отдала только в феврале.

«И при чем здесь мужчины?» Они-то как раз оказались в моей жизни «не у дел». С мужчинами я предпочитала дружить — это существенно экономило время, деньги и нервы.

Оторвавшись от столь безрадостных мыслей, я заинтересовалась пейзажем. Мы уже успели довольно далеко отъехать от места моей высадки в этом мире. Ландшафт радовал все той же пасторальностью. Ничего особенного там не происходило, поэтому меня начал занимать вопрос некомфортабельности такого вида транспорта, как лошадь.

«Как бы не получить защемление нерва», — тут же забеспокоилась я.

«Седалищного у тебя или шейного у лошади?» — бодренько откликнулся мой внутренний голос.

Язва. Я уже говорила?

Хлестко ответить мне помешал появившийся на горизонте замок. Это сооружение было трудно пропустить — благодаря своему внушительному виду он беззастенчиво завладевал всеобщим вниманием. Ехать до крепости пришлось долго, хотя казалось, что до нее рукой подать. В комплект к замку прилагались ров и подъемный мост.

Неподготовленные уши заложило: рыцарь, лошадь которого топтала землю справа, трижды протрубил в рог. Вот и нашелся потерянный осел-страдалец. Честно сознаюсь, не так я себе представляла чистые звуки охотничьего рога…

Мост, опустившись без единого скрипа, с негромким постуком мягко лег в предложенные выемки. Ворота гостеприимно распахнулись. Молодой человек, любезно подбросивший меня к этой постройке, без малейшего усилия избавил своего коня от моего бренного тела, а затем спешился сам. Радостное облегчение при избавлении от моей особы читалось большими буквами на благородном лице рыцаря. Принцессе тоже помогли сойти с лошади, но совсем с другими чувствами. Она осторожно взяла меня за руку и повела в крепость, а мужчины остались за воротами.

«Так им и надо», — мстительно подумала я.

К моему удивлению, на воротах стояли одетые во что-то наподобие доспехов молодые девушки. «Ага, женский монастырь, — догадалась я, — вот почему мужиков не пустили. И скорее всего, не просто монастырь, а какой-то воинствующий Орден, не зря же девчонок вон как обрядили».

«Молодец, возьми с полки пирожок». Он у меня еще и зануда.

В крепости шла бурная деятельность. На площадке справа от замка тренировалась группа примерно из пятнадцати девушек, точнее не успела сосчитать. Они лупили и валяли в пыли друг друга почем зря. Туда-сюда сновали женщины самых разных возрастов, одетые в широкие темно-синие одеяния. Идущие навстречу монахини почтительно кланялись моей спутнице, еще раз подтверждая мои догадки о высоком происхождении девушки. Она явно была здесь не впервые и целеустремленно шла куда-то в глубь замка.

Внутри оказалось гораздо уютнее, чем можно было подумать. Цивилизованнее, что ли. Странно, помещения равномерно освещались неярким белым светом, исходящим прямо от потолка, покрытого каким-то составом. С физикой мы не были закадычными подружками, поэтому внятного объяснения я припомнить не смогла. В голову почему-то нахально лез фосфор. Коридор резко свернул и неожиданно оборвался в огромной светлой зале. Каменный пол разнообразили блики от огромных витражей, на которых были изображены безусловно героические деяния некоего типа. Козлиная бородка, оригинальная прическа, которой мог бы гордиться уважающий себя дикобраз, и внушающий трепет шнобель. Всю эту красоту упаковали в синий камзол с роскошным малиновым воротником и колготки нежно-салатового цвета. Боже, кто у несчастного в стилистах?!! Руки бы ему отрубить. По локоть. Чтоб другим неповадно было.