Аркадий сперва смотрел на меня ошарашенно, словно вспоминал что-то, а потом отвел глаза:

– Ну… вы правы. План нашли? Я совсем про него забыл, да и немудрено, так по голове получил…

– План я нашла, но не поняла, что именно вы хотели найти на моем участке. Вас же двое было, да? Ведь кто-то вас по голове ударил? И лопату из сарая тоже вы взяли. Не будете утверждать, что хотели картошки накопать – в конце июня?

Аркадий отвернулся к стене и натянул на забинтованную голову одеяло. Ну, я подожду, мне особенно спешить некуда, решила я и придвинула ногой табуретку. Время шло, Аркадий сопел под одеялом, я терпеливо ждала.

– Пообещайте, что в полицию не пойдете, – раздалось глуховато из-под одеяла.

– Я могла обратиться в полицию и в пятницу, и в субботу, и даже сегодня с утра. Но я сижу здесь и пытаюсь понять, что произошло. Давайте перестанем устраивать тут ясельную группу.

– Ваша фамилия Новикова, так? – Аркадий вынырнул из своего убежища и, подтянувшись рукой за спинку кровати, сел.

– Откуда вы знаете? – ляпнула я и опомнилась: – А, ну да – вы ведь тут под моей фамилией лежите.

– В общем, на вашей даче много лет назад один человек спрятал кое-что, и я хотел бы это забрать.

– А кто ваш родственник и как он попал на мою дачу?

– Это неважно. Попал он туда совершенно случайно, а вещь эту ему нельзя было в тот момент при себе держать, ну, вот он и спрятал. А потом так сложилось, что забрать не смог. Недавно он умер, но успел мне рассказать, где спрятал. Я решил забрать, вот и все. Вы ведь понимаете, что не имеете права на то, что вам не принадлежит? Если нашли – отдайте сами, мне бы не хотелось… ну, вы понимаете, я вам теперь вроде как обязан…

– Стоп-стоп-стоп, погодите… – Я сжала пальцами переносицу, пытаясь привести мысли в порядок. – Ничего вообще не поняла. Кто-то что-то где-то когда-то… что это вообще было? О чем речь?

– Небольшая коробочка. Деревянная. И в ней… – Аркадий поколебался минуту и махнул рукой: – А, что теперь-то… брошь в ней. Очень редкая и дорогая, еще дореволюционной работы. Бриллианты там – не чета нынешним. Словом, вы понимаете… Люба, я вас прошу – отдайте.

Я с опаской бросила взгляд на дедулю, лежавшего на соседней койке, – не слышит ли он нашу детективную историю.

– Не волнуйтесь, он глухой, вон и аппарат на тумбочке, – сказал Аркадий. – Без него вообще ничего не слышит, хоть из пушки стреляй. Люба, давайте договоримся, а? Я вам денег дам, хотите?

Я помотала головой. Денег я не хотела, мне вполне хватало того, что я зарабатывала. Мне нужно было только одно – как можно скорее избавиться от странной вещи, пылящейся где-то на моем дачном участке.

– Аркадий, я ничего не находила.

Его глаза вдруг стали злыми, и он зашипел, чуть подавшись вперед:

– Врете! Врете все! Нашли! А это не ваше!

– Ну, судя по всему, и не ваше тоже. А принадлежит оно тому, кто вам голову лопатой проломил.

– Какая разница! – снова прошипел Аркадий, и я поняла, что не ошиблась.

– Мне – никакой, вы правы. А вот человеку, которому принадлежит брошь, видимо, есть разница, раз он с помощью лопаты справедливость восстановить пытался.

– Да гнида он! – в сердцах бросил Аркадий. – Квартиру я снимал у его родственника… ну, того самого, что брошь эту спрятал на вашей даче. Старикан умер, а перед смертью мне рассказал. Ну, я поделился новостью с другом, а тот вдруг всполошился, стал расспрашивать – где, как… сказал, что место знает, предложил вместе поехать. А уже на даче повздорили мы, права он качать начал – мол, не твое, продадим – получишь двадцать процентов, и того слишком много. Нормально, да? Если бы не я – он вообще бы об этой броши ничего не знал…

У меня в голове закрутились нехорошие подозрения, но я никак не хотела верить в то, что сейчас происходит. Нет, это слишком жестоко…

– Скажите, Аркадий, а когда, вы говорите, умер этот ваш квартирный хозяин?

– Две недели назад.

– А жил где?

Аркадий назвал именно тот город, название которого я боялась услышать. Зажмурившись, я встала, схватилась за спинку кровати и, открыв глаза, произнесла:

– Поправляйтесь, Аркадий.

– Э-э, куда?! – в полный голос рявкнул он, когда я пошла из палаты. – Я тебя все равно найду!

– Я не прячусь, – бросила я и поскорее поспешила к выходу из отделения.

Сев в машину, я задумалась. И что мне теперь делать со всем этим? Какого черта я вообще поехала на дачу в эти выходные? Посидела бы дома, не умерла бы… А как теперь дальше жить, если никому нельзя верить? Совсем никому…

В местном отделении полиции меня встретил довольно пожилой капитан с седыми усами, очень похожий на актера, исполнявшего роль старика Хоттабыча в старом детском фильме. «Сейчас произнесет – трах-тибидох! – и все мои беды улетучатся», – грустно подумала я, понимая, что подобного, конечно, не произойдет.

Сев напротив, я сказала:

– Хотела бы заявить о находке. В моем дачном доме находится вещь, которая мне не принадлежит, зато представляет большую ценность.

У Хоттабыча взметнулись вверх седые клочкастые брови:

– Это как понимать?

– Как хотите. Мне нужно, чтобы со мной кто-то поехал и поискал, а я сдам это государству.

– Дамочка, а вам точно в больницу не надо?

– Я только что оттуда. Это не смешно. Я вас очень прошу… – и я сбивчиво рассказала все, что услышала в больнице от Аркадия, и то, до чего додумалась сама, пока ехала сюда.

Хоттабыч выслушал внимательно, подергал себя за седой ус, и я все ждала, что волосок сейчас выдернет, хотя настоящий старик дергал, кажется, бороду, а потом вздохнул:

– Это все, конечно, интересно, но сами подумайте, Любовь Андреевна, а как мы найдем эту брошь, если никто точно не знает, где она?

– У меня очень небольшой домик, думаю, вдвоем справимся.

«Тем более что и помощник там уже имеется», – добавила я про себя.

– Хорошо, – сдался капитан. – Время к вечеру, вроде спокойно все, я с вами сотрудника отправлю.

И через пятнадцать минут я уже возвращалась в дачный поселок, а рядом на сиденье недовольно хмурился старший лейтенант Виктор Смородин.

– Не понимаю, зачем мы едем, – бурчал он. – Впервые такое вижу – искать клад, чтобы государству сдать.

– Это не клад. А чужого мне не надо.

– Такое дежурство спокойное было… откуда вы взялись на мою голову, а?

– Слушайте, Виктор… вам самому не надоедает вот так нудить?

– А вы, похоже, не замужем.

– И что? Да, не замужем.

– И, кажется, не будете, если характер не поменяете.