В досье есть запись нашего сотрудника, что Беднов от государства Швеция участвовал в полицейской программе подготовки детективных кадров для Украины. По его мнению, Беднов является законспирированным агентом российской разведки…

Толстяк отложил фотографию и досье и предложил:

– Да ты присядь. В ногах правды нет.

– Предпочитаю постоять, босс.

– Что так?

– Спину порвал. На тренировке.

– Штанга?

– Она самая.

– Осторожнее надо, – посоветовал толстяк.

– Убрать его? – поинтересовался Хассан.

– Пока нет. Мы не знаем, что ему потребовалось в Стамбуле. Убрать всегда успеем.

Толстяк знал, о чем говорил, – после того как ИГИЛ начали бомбить не понарошку, а всерьез, цены на киллерские услуги в Стамбуле снизились до тысячи долларов…

– Нашли, кстати, где он остановился?

– Пока нет. Ищем. Но если он снял квартиру… нереально.

– Не хочу слышать это слово!

– Да, босс.

Толстяк поднялся и подошел к окну…

Русских в Стамбуле он знал – резидентура их была чуть более чем бесполезна. Знал он и чеченцев – несмотря на то, что Чечня была частью России, у них тут была отдельная резидентура, замыкающаяся на лидера Чечни, занималась она диаспорой, причем занималась грязно – избиения, поджоги, даже убийства. То же самое можно было сказать про другие разведки – до американцев до сих пор не дошло, что надо засылать людей – выходцев из этих же стран. Местную резидентуру, например, возглавлял… негр! Как негр будет заниматься разведкой в Стамбуле – вообще непонятно. И все же русских толстяк боялся, ведь они были единственными, кто имел не меньший опыт Большой игры, чем сами британцы. А вдруг где-то неподалеку точно так же открыто окно и около него стоит этот чертов тип, неуловимый в четырнадцатимиллионном городе, и думает, что делать дальше? Вдруг и русские – имеют параллельную, вдобавок к объявленной, резидентуру. Людей для грязных дел им найти не проблема: если он использует пакистанцев – русские могут использовать чеченцев… головорезы еще страшнее, их сами арабы боятся. Что, если в Стамбуле существует параллельная резидентура, о которой они ничего не знают? Что ни говори, а противостоянию Англии и России как минимум триста лет. И все нутро толстяка сейчас кричало об опасности…

Он закрыл окно и повернул рукоятку. В конце концов, можно проверить…

– У тебя есть исполнители? Из тех, которых не жалко?

– На улице за пять минут найти можно. С этим проблем нет, – фыркнул в ответ Хассан.

– Вот и найди. Кого подешевле, из новичков. Только не сам, через посредника. Закажи русского, и посмотрим, смогут ли выполнить заказ. Только не «замочить», а чтобы побили, заставили убраться. Если смогут – все понятно. Если нет… то тоже будет все понятно.

– Понял.

– Но сначала найди его…

…

– Ладно, давай…

Хассан начал доставать из карманов кожаной куртки толстые пачки банкнот по пятьдесят и сто евро, замотанные в полиэтилен…

Раз в две недели Хассан передавал своему боссу его долю от всех дел – от тридцати до пятидесяти тысяч евро. В месяц могло выходить до ста тысяч евро, в это входили доляшки от самых разных доходов: от торговли историческими артефактами, оружием, наркотиками, но главное – за прикрытие организованного рэкета. Он не только налаживал религиозный рэкет здесь, но отбирал и посылал банды боевиков под видом беженцев в Великобританию, в страны Европы. Потому что там есть и лавочники, и водители, и таксисты, и бизнесмены. И отличаются от местных они только тем, что денег у них в несколько раз больше. Кого-то сожгут, кого-то взорвут – остальные начнут платить. И чем хорош ислам: правоверный ты или неверный – все равно должен платить. Сначала обложат данью правоверных в мусульманских кварталах. Потом – начнут обкладывать данью и неверных. Платить должны все! И будут платить…

Хассан дальновидно взял в долю своего шефа, капитана Бена Фишера, и тот за это закрывал глаза на «левые» делишки своего подчиненного. В конце концов, шефу два года до пенсии, а на пенсию еще заработать надо. Но он вынужден был выполнять задания, которые давал ему шеф, они не приносили денег, а приносили одни неприятности. Правда, у Хассана была светлая голова, изворотливый, воспитанный лондонским дном ум – и задания он выполнял быстро и успешно.

Толкнув дверь, ведущую на улицу, Хассан уже знал, что будет делать и как…

Один из охранников предусмотрительно открыл дверцу «Рейндж Ровера».

– Телефон…

Хассан, как и все амиры, никогда не носил сотовый телефон. Один из охранников протянул ему трубку.

– В Султанахмед, улица Гедикпаша, – сказал Хассан и, когда машина тронулась с места, набрал номер: – Это я, салам… Скажи, что ты нашел его, не зли меня… Что?! Клянусь Аллахом, я тебе уши отрежу…

Когда автомобиль остановился у старого, построенного как минимум сто пятьдесят лет назад дома, он приказал:

– Двое со мной… – И в сопровождении двух боевиков, почти не скрывающих наличия оружия, зашел в цветочную лавку, занимающую первый этаж здания. Хозяин, пожилой седой толстяк, положил недооформленный букет на стол и хмуро сказал:

– Тебе тут нечего делать.

Хассан нагло ухмыльнулся.

– И ты это знаешь. – За спиной хозяина появился молодой человек, в руках у него было помповое ружье с пистолетной рукояткой.

– Салам, Серж. Как дела?

– Убирайся! – затрясся от злобы хозяин.

– Да я-то уйду. Но я хотел купить цветы.

– Мне не нужны такие покупатели, как ты!

– Легче, старик. Кстати, про твоего сына. Сколько ему лет грозит – десять?

…

– Я могу помочь. Баш на баш. Подумай. Если я сказал – значит, сделаю. Так что, сделка?

– Отец… – начал молодой человек.

– Замолчи! Выйди!

Когда они остались вдвоем, толстяк посмотрел на Хассана, на цветы…

– Такие, как ты, ведут нас всех на погибель.

– Наоборот, я веду Восток к процветанию. Когда любой правоверный будет жить богаче кяфира, мы победим.

– Ты преступник!

– Ты тоже. Но ты к тому же еще и лицемер. Я, по крайней мере, не скрываю, кто я есть. Не торгую цветочками. Вот, посмотри. – Хассан бросил карточку рядом с букетом: – Это кяфир, он где-то в Стамбуле, но может, и выехал. С ним надо разобраться… только без фанатизма. Пусть убирается отсюда.

– Где он?

– Пока не могу найти. Но найду и скажу. Если ты найдешь, будешь мне другом.

…

– Легче, старик. Все мы под одним Богом ходим. Это просто нужно сделать. Вот и всё…