Несмотря на невероятную популярность «Битлз», в середине шестидесятых находилось немало людей, заявлявших, что их успех — исключительно дань моде. Одежда, прически, выговор, непочтительность, юмор — вот почему их любят, а вовсе не из-за музыки. Это все реклама и раскрутка. Скоро их вытеснит какая-нибудь новая группа.

В августе 1966-го вышла «Eleanor Rigby» (на стороне Б сингла «Yellow Submarine»), — по-моему, битлы доказали, что способны писать настоящие стихи. И музыка тоже совершила скачок — в песне использовались классические инструменты и гармонии.

Я поехал к Полу в его дом на Кавендиш-авеню в Сент-Джонс-Вуд. Каприз в чистом виде. Хотелось встретиться с Полом, но еще хотелось услышать историю создания «Eleanor Rigby». Я предполагал, что написал ее Пол, так как он ее спел, хотя в те дни они с Джоном были просто дуэтом Леннон — Маккартни и никто их не разделял. Мне ни разу не довелось прочесть интервью, где их серьезно спрашивали бы о том, как они сочиняют. Популярные газеты одержимо интересовались их заработками и тем, как толпа сходит по «Битлз» с ума, а битломанские журналы писали о том, какой у битлов любимый цвет и киноактер.

Я планировал воспроизвести все слова «Eleanor Rigby» — показать непосвященным, до чего хорош текст, как восхитительна образность, как высоко качество, — но мое газетное начальство воспротивилось. Не хотело отводить столько места на проходные популярные песенки. И я лишь написал, что из всех современных песен ни одна не может похвастаться такими замечательными словами и музыкой.

Интервью получилось разоблачительным — так мне показалось, — хотя сейчас, когда я его перечитываю, Пол кажется несколько самодовольным и в то же время интровертивным и даже самоуничижительным. Правда ли он так сильно изменился? В интервью он употребил слово «stoned». Я это трактовал по старинке — до той поры в обиходе это слово означало «пьяный», а не «обкуренный».

Мы с Полом вроде бы поладили. Поговорили о том, как писались многие песни «Битлз», хотя в статью все это не влезло. А уже потом меня словно подбросило — я столь многого не знаю о них и об их работе, а все задают одни и те же однотипные вопросы о славе, успехе — и интересуются, когда же их триумфу придет конец.

Я нашел лишь две книги о «Битлз», и обе меня разочаровали. Одна — «Правдивая история „Битлз“» 1964 года, издание фан-клуба, тоненькая книжка в мягком переплете, созданная людьми, которые выпускали ежемесячник Beatles Monthly[11]. Вторую, «Love Me Do», написал молодой американец Майкл Браун — она была намного лучше, но ограничивалась интервью группы во время их гастролей. Она тоже вышла в 1964-м. С той поры «Битлз» сильно выросли, но никто не изучал всю их историю, не вел основательные беседы с ними, с их друзьями и родственниками, не пытался разобраться, что же все-таки случилось в Гамбурге, не говоря уже о школьных годах.

Идея недурная, но с чего битлам соглашаться на такое сотрудничество? В 1966-м они уже были миллионерами, богатыми, знаменитыми и преуспевающими — вряд ли их заинтересовали бы очередные скучные беседы о том, каково быть битлами. Так что я оставил свой замысел и продолжил работать и жить. В 1966 году родился мой второй ребенок Джейк.

Я писал свою третью книгу, документальное исследование университетов, английских студентов и преподавателей, под названием «Выпуск 1966-го». У меня была готова почти половина, в том числе очерки о двух студентках, Анне Форд из Манчестерского университета и Базз Гудбади из Сассекса, на каждую по десять тысяч слов.

В декабре 1966-го я прервал работу над книгой, чтобы заняться сценарием по своему роману «Here We Go, Round the Mulberry Bush»[12], права на экранизацию которого купила United Artists, — это такой срез северной жизни, история о парне из многоэтажки, который ищет себе девчонку из двухквартирного дома. Я удивился, когда студия купила права на экранизацию, но еще больше меня поразило, что они решили снять фильм. Столько книг покупается, но экранизируется лишь мизерная часть. Снимать планировали современное молодежное кино, и режиссер Клайв Доннер задумал заказать музыку Полу Маккартни. Киномузыку Пол к тому времени уже писал.

Так что на сей раз я отправился на Кавендиш-авеню не журналистом в поисках звонких фраз, а сценаристом, надеясь уговорить Пола поучаствовать в проекте. Полу вроде было интересно, мы несколько раз встречались и разговаривали по телефону, но в итоге он отказался. (В конце концов музыку написали Стиви Уинвуд и The Spencer Davis Group[13] — и прекрасно получилось.)

В разговоре с Полом я — уже в новой роли — упомянул тот свой прежний замысел. Может, написать настоящую книгу о «Битлз»? Рассказать их историю всерьез, целиком, зафиксировать раз и навсегда, а если люди опять начнут задавать все те же глупые вопросы, отправьте их читать книжку — неплохая мысль, а?

Битлов поди заставь сосредоточиться на чем-нибудь дольше пары секунд. Даже дома в очереди к Полу вечно сидели звуковики, дизайнеры, художники, ассистенты. Я протараторил свою речь, не ожидая немедленного ответа, но Пол вдруг сказал: ладно, почему бы нет, книжка бы пригодилась. Вот только есть одна проблема. Я было подумал, что какой-то писатель меня опередил и уже получил согласие.

— Тебе вначале придется переговорить с Брайаном, — сказал Пол. — Он и решит. Но ты давай садись, я тебе помогу составить письмо.

Я тут же сел и набросал черновик письма. На следующий день напечатал его и отправил Брайану Эпстайну. Занятно, что все эти годы у меня хранилась копия. Писал я по мотивам того, что предложил Пол, хвастался, какая я звезда, утверждал, что «интервьюировал „Битлз“ несколько раз». Сочинил, что ли? Или позабыл? Да-да, теперь припоминаю: я действительно интервьюировал их на съемках A Hard Day’s Night в 1964 году. Помню, Джон тогда специфически пошутил. Они готовились записывать песню в студии, и зажглась лампочка «Sound on» — «Идет запись». И тут Джон принялся сочинять дурацкий стишок про «Sounds on, Sound on». Тогда в ходу была фраза «sounds on» — в смысле, нечто вполне возможно или годится. Кажется, мне так и не удалось объяснить суть этой как бы шутки — если не изменяет память, статью так и не напечатали.

Встречу с Брайаном Эпстайном назначили на среду, 25 января 1967 года. В последний момент он ее отменил — был слишком занят — и перенес на завтра. Но и днем позже я прождал его очень долго — слонялся по гостиной и любовался двумя прекраснейшими работами Лаури[14]. Брайан жил тогда в доме 24 на Чепел-стрит в Белгравии — роскошное обиталище, прямо в центре дипломатического района.