Бегаю я неплохо, но минуты полторы все же прошло, пока я добежал до центрального входа в санаторий. Там перешел на шаг, глядя во все стороны, но санаторная аллея, разделенная строем пальм и обрамленная пышными клумбами с белыми розами, в этот час была безлюдной – у отдыхающих время пробуждения.

Как ни странно, но у телефона стоял человек. Это была молодая женщина в ядовито-желтом сарафане на тонких бретельках. Трубку она держала так, словно пыталась согреть микрофон своим дыханием, и произносила преимущественно только вопросы:

– Да шо ты говоришь? Да ты шо? Батюшки! Да ты шо?

Не снижая темпа, я подошел к ней и прервал ее разговор, ударив рукой по рычагу. Женщина, все еще не отпуская трубку, отшатнулась от меня, но телефонный провод не позволил ей уйти слишком далеко.

– Я прошу прощения, – сказал я, вытирая со лба пот. – Дело особой важности. Вы должны мне помочь. Только что отсюда звонил мужчина. Вы видели его? Где он? В какую сторону он пошел?

Я полагаю, что в санатории МВД к такой манере общения должны относиться как к норме. Испуг на лице женщины сменился выражением любопытства. Она сразу же забыла про трубку, которую я осторожно извлек из ее руки и повесил на рычаг, и, повернувшись, махнула рукой в сторону моря.

– По аллее. К кортам. Ну, где корпуса.

Я ей не вовремя понравился. Может быть, она приняла меня за отважного оперативного работника, и ее глупая мордашка засветилась улыбкой. Она уже не думала о незнакомце.

– Точнее! – потребовал я. – В какой корпус он пошел?

Она снова повернулась, пожала плечами.

– Да я откуда знаю? Я не смотрела долго.

– А как он был одет?

– В трусы. Ну, в трусах таких, красных, спортивных. Для бега. Он каждое утро бегает по той дороге вверх и обратно.

– Что, кроме трусов, на нем больше ничего не было?

– Ничего. Ну, кроссовки, конечно, были, а здесь, – она показала на грудь, – все голое. А вы его разыскиваете, да?

– Об этом пока никому ни слова. Ясно? – Я улыбнулся и подмигнул ей.

– А вы мне даже договорить не дали! – Женщина вспомнила о телефоне и сняла трубку с рычага. – И жетона у меня больше нет.

Я порылся в карманах джинсов, хотя знал, что телефонных жетонов у меня из-за ненадобности никогда не было. Я развел руками в стороны.

– Можете позвонить из моего дома.

– А вы здесь живете?

– В четырехэтажке. Где продуктовый магазин. – Я смотрел в ту сторону, куда, по словам женщины, ушел мужчина, звонивший мне. – А вы случайно не слышали, о чем он говорил?

– Кто?

– Ну этот, в красных трусах.

– Он? – Женщина выставила вперед одну ножку, чмокнула губами, заморгала, закатила глазки вверх. Она начинала кокетничать, а когда женщина старается понравиться, все ее мысли заняты только собой. – Вы знаете, я не разобрала. Он говорил тихо. И, знаете, мне он тоже показался подозрительным.

– И что в нем было подозрительного?

– Ну, он так бесцеремонно на меня смотрел! Таким, знаете, взглядом, будто раздевал. У меня аж мурашки по коже забегали. И еще он сказал – ну, не мне, конечно, а тому, кто в телефоне, – здесь, говорит, посторонние подслушивают.

Это точно он, подумал я.

– И вы заметили, что он каждое утро бегает по этой дороге?

– Каждое, – кивнула женщина. – Я встаю рано и, знаете, на балконе загораю. Так, по-современному, без купальника. Но нет, он меня ни разу не заметил. Глаза в асфальт и как конь – на гору. А потом с горы. Я за ним давно наблюдаю, как приехала сюда.

– А в каком он корпусе живет?

– Не знаю.

– Может быть, знаете, за каким столом сидит в столовой?

– В нашей смене его нет. А может, он вообще не из санатория.

Дамочка надеялась на развитие отношений. Я сам предложил ей воспользоваться моим телефоном, и ретироваться было уже поздно. Я вынул из кармана ключи и протянул ей.

– Дом третий, первый подъезд, квартира четвертая. Звоните сколько вам надо. А я должен осмотреть парк.

Румянец залил ее щеки. Что она подумала обо мне, не берусь судить, но ее доверчивость к незнакомому мужчине была на уровне безрассудства.

Я спустился по дорожке мимо теннисного корта и открытой танцплощадки к корпусам, раздумывая над тем, что сказал мне по телефону незнакомец. У меня были все основания относиться к его предупреждению достаточно серьезно, тем более что он назвал меня по фамилии. Моя недавняя жизнь была настолько тесно связана с криминальными элементами, как говорят юристы, что было бы верхом легкомыслия относиться к анонимному звонку как к розыгрышу или ошибке.

Внезапно я остановился, будто налетел на дерево. Стоп, дружище! Так если это звонила не Анна, то где же она могла быть в пять часов утра?

Я добрел до пляжа, поднялся на первый ярус солярия, осмотрел топчаны, уже частично занятые отдыхающими, и пошел обратно. Не нравится мне все это, думал я. Анна со своими намеками, какой-то ухажер на «Вольво», анонимный звонок и предупреждение об опасности.

По мосту я перешел к Портовой башне и свернул на улочку, где находилась моя дача. Ничего не попишешь, думал я, придется объясниться с Анной. Пусть выкладывает, что ей от меня надо.

Второй раз за сегодняшнее утро я отворил калитку дачи и вошел во двор.

– Ку-ку! – громко произнес я любимое приветствие Анны и стукнул кулаком по лестнице. На голову посыпались какая-то труха и прошлогодние листья.

Домик по-прежнему был закрыт на замок, и на крыше никого. Анна, похоже, так и не появлялась здесь. «Вот так фокус», – пробормотал я, заглядывая на всякий случай в палисадник. Голодные куры смотрели на меня из-за проволочной решетки.

Несколько минут я вышагивал по дворику, как арестант на прогулке. Ни одной умной мысли не приходило мне в голову, несмотря на то, что я обеими руками заталкивал в рот спелую черешню, содержащую, насколько мне известно, глюкозу и прочие вещества, активизирующие работу мозга.

Надо разыскивать этого козла в красных трусах, думал я, плюясь косточками во все стороны. Возможно, он и есть водитель «Вольво». Предположим, что Анна, потеряв надежду втянуть меня в свои проблемы, попросила своего ухажера припугнуть меня по телефону, что он, после утренней пробежки, и сделал… М-да, бред сивой кобылы.

Я поморщился, так как только что придуманная версия показалась ужасно примитивной, и стрельнул косточкой в петуха, который уж слишком высокомерно смотрел на меня.

Интересно, а где она ночует? – продолжал я умственные упражнения. С ним, в одном из номеров санатория? Зачем тогда надо было затевать весь этот спектакль с крышей и раскладушкой?

Я вспомнил ее золотистый волос на примятой подушке. Один раз как минимум она все же спала на крыше. Собственно, в этом не было ничего удивительного. Удивительным было то, что Анна, раз она живет с ухажером в санатории, не взяла с собой косметичку: такие вещи девушки ее типа держат всегда при себе.