Это означает, что инквизиция представляла собой значительную силу на четырех континентах в течение более чем трех столетий. Мы рассматриваем период от объединения Испании во время правления Фердинанда и Изабеллы в XV веке до наполеоновских войн.

Эти огромные эпохи и пространства согласуются с размерами появившихся «преступных» сословий. Проводились суды над ведьмами в Мексике, над двоеженцами в Бразилии, над мятежными франкмасонами, индуистами, евреями, мусульманами и протестантами, над блудливыми священниками и матросами-гомосексуалистами. В Мексике инквизиция в 1620 г. запретила пейотль — галлюциногенный кактус, о котором писал Карлос Кастанеда в 1960-70-е гг. Ведь пейотль использовался в этой провинции «для обнаружения воров, прорицания будущих событий и предсказания судьбы»[28].

Самобытные культурные традиции, колдовство, предрассудки и суеверия не избежали притеснений, хотя многие из предсказателей судьбы и чародеев, судя по всему, были не первого разряда. Разве у инквизиции вызывали реальную озабоченность чародеи — например, Изабелла Хименес, разоблаченная в Гватемале в 1609 г. за предсказание судьбы по листьям пальмы? «Всегда существовало условие, чтобы прорицание происходило в пятницу»[29].

Одна из главных структурных особенностей, объединяющих инквизицию в Испании и Португалии — одинаковый интерес к таким далеким местам, как Ангола, Бразилия, острова Кабо-Верде, Гоа и Мексика. Только иберийская инквизиция имела средства для преследования столь незначительных проявлений богохульства и суеверий во всем мире. Подобные «преступления» просто подняли бы на смех повсюду в остальном мире. В Салвадоре (Баие, как город обычно назывался в колониальный период) в Бразилии в 1591 г. рабочий Мануэл де Паредеш был разоблачен своим шурином Жиронимо де Байррошем. Родственник расстроился, когда Паредеш заявил: сестра Байрроша Паулоа, когда выходила замуж, оказалась «такой же девственницей, как Мария, когда родила Иисуса». Именно сомнения по поводу девственности Марии сделали этот случай достойным расследования инквизицией[30].

Схожую идею выразил и Доминго Эрнандес из Вальдивии на юге Чили. Приблизительно в 1580 г. в разговоре на тему, как женщины Вальдивии спят с мужчинами, Эрнандес заявил, что Иосиф тоже спал с Марией[31].

Бдительная слежка за проявлениями подобной непочтительности стала способом захвата власти над гигантскими империями. Власть составляла самое сердце инквизиции. Следовательно, религия неизбежно вторгалась в область политики. Далеко не случайно то, что в 1587 г., ровно за год до выхода испанской армады против Англии, в Лиме инквизиция пытала кузена Френсиса Дрейка Джона.

Джон Дрейк потерял свой корабль при Ла-Плате и провел пятнадцать месяцев в плену у индейского племени гуарани. Но ему удалось бежать на каноэ и добраться до города Асунсьон в Парагвае[32]. Оттуда его доставили в Буэнос-Айрес, затем арестовали и перевезли за тысячи миль в ближайшее управление инквизиции в Лиме. Там его отправили на аутодафе в 1587 г., после чего заключили во францисканский монастырь города. Джону Дрейку было в то время всего двадцать три года[33].

Можно только строить догадки относительно того, что знал Френсис Дрейк о судьбе своего кузена. Возможно, он размышлял об этом перед прибытием испанской армады…

В длинной и печальной истории инквизиции можно найти бесчисленное количество подобных примеров. Оказывается, существовали и другие люди, которых можно было начать преследовать. Но их иногда оставляли в покое на десятилетия.

Ересь не была очевидной, пока какой-нибудь политический толчок не проявлял ее.

Вызовом для историка становится обширность проблемы. В последние годы это побуждало академических исследователей сосредоточиться лишь на одном каком-нибудь небольшом аспекте или вопросе, но не на проблеме в целом.

Цель этой книги — как раз рассмотрение вопроса в целом. Это попытка понять, каким было истинное значение всего ужасного периода. Ведь инквизиция посеяла семена тоталитарного правления, установила расистские и сексуальные злоупотребления.

Рано или поздно приходится переходить к цифрам. В XVI и XVII вв. численность населения была значительно ниже установившейся в наши дни. Возможно, она составляла одну пятую или даже шестую часть от показателей нынешнего времени. Поэтому следует помнить: любая человеческая статистика отражает значительное более высокий процент от общего количества людей, чем это было бы сейчас. Более того, инквизиция действовала с помощью многочисленных внесудебных способов. Она прибегала к расследованию чистоты генеалогии, чтобы запретить потомкам осужденных еретиков некоторые профессии или ношение одежды определенного типа. Исподволь насаждалась традиция секретности…

Инквизиция свирепствовала в Испании в течение первых пятидесяти лет после ее учреждения в 1478 г. Согласно оценкам, за это время подверглись пыткам более 50 000 человек. Значительная часть заключенных была сожжена на кострах после «освобождения»[34]. В течение некоторых лет (например, в 1492 г.) могли «освободить» до 2 000 человек, а еще 2 000 сжечь символически (в изображении)[35]. В период с 1481 по 1488 гг. только в Севилье приговорили к смерти приблизительно 700 человек. В 1483-84 гг. в Сьюдад-Реале казнили еще пятьдесят человек[36]. Около 10 процентов от общей численности населения Толедо инквизиция пытала в период между 1486 и 1499 гг.; 3 процента были «освобождены» (лично или в изображении)[37]. В период с 1485 по 1530 гг. в королевстве Арагон «освободили» около 1 000 человек[38].

После проявления такой первоначальной ярости испанская инквизиция стала менее кровожадной. В период с 1540 по 1700 гг. пытали 84 000 человек[39].