галстук. Его черные волосы были зачесаны назад, и волевая точеная челюсть была покрыта щетиной. Я заметила, что он довольно красив. Он был намного старше меня, но тем не менее красив.

Затем он улыбнулся.

И я замерла.

Прежде чем я смогла сделать что-нибудь еще, опустошительная волна желания захватила меня, и тихий крик сорвался с моих губ. Темные глаза мужчины вспыхнули от возбуждения, и начал двигаться вперед медленно и сдержанно.

Словно хищник.

Сильный мускусный запах его кожи окутал меня, когда он приблизился. Я покачнулась, когда еще одна волна жара заполнила меня изнутри, обжигая мышцы. В ответ на мое хныканье мужчина поднял свою руку к моему лицу. Он доминировал надо мной как по высоте, так и по ширине. Его большие ладони были гладкими и мягкими.

— Ты даже красивее, чем греческая богиня, — пробормотал он и повел рукой по моей шее.

Давление между моих ног нарастало от его прикосновения. Мое тело жаждало, чтобы он опустил руку ниже, чтобы ослабить давление. Я задохнулась, не в силах держать глаза открытыми, когда меня снова наполнил жар. Между моих бедер стало влажно. Внезапно рука мужчины опустилась вниз, и своей ладонью он накрыл мою сердцевину. Я резко открыла глаза, мой пульс бешено колотился от желания.

Ноздри мужчины раздулись от моей реакции, и он наклонился ко мне, проведя своим носом по кончику моего носа. Его пальцы заскользили ближе к моему входу, и я вздохнула от этого ощущения, нуждаясь в том, чтобы он протолкнул их в меня.

— Прекрасная, — пробормотал он, когда его губы заскользили к моему уху. Его пальцы кружили возле моей разгоряченной плоти. — Ты меня хочешь, не так ли, 152-ая? Тебе нужен Господин, чтобы снять давление? Чтобы тебе стало лучше? Чтобы успокоить эту киску?

Я стонала в ответ, но слышала его. Я слышала каждое его слово. Этот мужчина был Господином Арзиани. Это тот мужчина, которого я должна ублажать. Я снова застонала, когда его свободная рука чем-то щелкнула на моем плече. И платье соскользнуло на пол, растекаясь лужицей у моих ног. Прохладный воздух целовал мою обнаженную кожу.

Низкий, голодный рык вырвался из его горла, и через несколько секунд его нетерпеливый рот оказался на моей груди. Когда его язык скользнул по моему напряженному соску, я вскрикнула. Его пальцы на моих влажных складочках скользили быстрее, подводя меня к краю. Как только боль была готова утихнуть, Господин отступил и приказал:

— Кровать. Ложись на кровать. На спину, — его голос понизился до хрипа.

Я сделала так, как он велел, а он в это время быстро скинул с себя одежду. Пока он приближался, на его животе играли мускулы, сильные плотные ноги были покрыты темными волосами.

Лежа на спине, я раздвинула ноги, приглашая его войти в меня. Нуждаясь в нем надо мной. Но когда Господин дошел до края кровати, он опустился на колени и накрыл меня своим ртом, вместо того чтобы накрыть телом. Восторженный крик вырвался из моего горла, когда я почувствовала, как он кончиком языка скользнул по моему бутону. Я сжала в кулаках постельное белье, когда волна удовольствия накрыла меня. Но давление в нижней части позвоночника не исчезло, а наоборот, усилилось. Оно нарастало и нарастало до тех пор, пока мое тело не ожило от желания быть взятой: грубо, жестко и быть наполненной семенем Господина.

Легкий блеск пота покрыл мою кожу, и Господин оторвал свой рот от моей сердцевины. Он медленно и неуклонно продвигался надо мной, пока не навис над моим лицом. Моя спина выгнулась, ища большего контакта: его прикосновений, его тепла, его рук. Наши взгляды встретились, и он облизнул губы, когда его рука коснулась моей груди.

Я покачала бедрами, когда Господин расположился между моих ног, чувствуя, как его твердая длина движется у моего входа. Я попыталась двинуться по направлению к нему. Но руки Господина схватили меня за запястья и расположили их над головой. Его хватка была слишком крепкой, чтобы сопротивляться, и я забилась, отчаянно нуждаясь в некотором облегчении.

Лицо Господина склонилось над моим, и он прижал свои губы к моей щеке. Затем немного отстранился и сказал:

— Я знал, что с тобой будет хорошо. Ты была рождения стать Верховной Моной. Твоя непревзойденная внешность, это тело… эта ненасытная потребность в том, чтобы тебя трахнул я. Твой Господин.

Его зрачки расширились, а я прикусила губу, когда почувствовала, как кончик его длины входит в меня.

Пока он входил в меня, хватка его рук на моих запястьях усилилась. Затем вспышка боли пронзила меня, уничтожая все удовольствие. Но когда я закричала от боли, он одним быстрым движением вошел в меня, и я закричала и от этого ощущения. Слишком много противоречивых эмоций пробежало по мне, когда он начал врезаться в меня, каждый толчок приближал меня все ближе и ближе к краю.

Господин стонал надо мной, и я стонала в ответ, когда его твердая грудь касалась моей. Теплое дыхание Господина опаляло мое лицо. Приближая свой рот к моему уху, он прорычал:

— Я обладаю тобой, мона. Я владею каждой частичкой тебя. Ты моя.

Я вскрикнула, когда его хватка еще больше усилилась, вызывая сильную боль, перекрывающую удовольствие.

— Ты слышишь меня? — спросил он, внезапно остановившись.

Его привлекательное лицо было суровым и непреклонным, глядя на меня сверху вниз.

Я протестующе застонала, пытаясь пошевелить бедрами, чтобы снова почувствовать его движение внутри себя. Но он не двигался, его глаза были жестокими и безумными от необходимости моего ответа.

— Да, — ответила я, задыхаясь.

Я закричала, когда его хватка стала такой сильной на моих запястьях, что я боялась, что кости сломаются.

— Господин, — прошипел он. — Прояви свое гребаное уважение, мона.

— Да, Господин, — быстро отреагировала я, затаив дыхание.

Лицо Господина смягчилось, его гнев рассеялся, и хватка на моих запястьях ослабла.

— Вот так-то лучше, — похвалил он и, опустив мое запястье, положил ладонь мне на щеку.

Убедившись, что я смотрю ему в глаза, он, крепко сжав свою челюсть, выругался:

— Я не потерплю от тебя непослушания, мона. Ты принадлежишь мне, и поэтому я буду обращаться с тобой как с королевой.

Затем его губы приблизились к моему уху, и он прошептал:

— Но, если ты меня ослушаешься, я заставлю тебя пожалеть о том дне, когда ты родилась.

Он поднял руки и поцеловал меня в губы нежно, сладко. В резком контрасте