Впрочем, справедливости ради надо сказать, что натянутые отношения у псковичей с «княжими людми» существовали почти всегда, независимо от того, какого князя они нанимали себе на службу. Дело доходило до открытых мятежей и кровавых стычек, в которых гибли как люди князя, так и жители Пскова. Великий князь Иван III разрешал псковичам менять неугодных им князей, говоря по этому поводу: «Кои будет вам наместник от меня вам князь надобе, я вам не стою». Договор Ивана III с Псковской республикой предусматривал именование его «царем всеа Русии и всего Пскова», а такое подчинение было дороже амбиций служебных князей. Кроме того, помощь Пскова, исторически враждовавшего с новгородцами, понадобилась тогда, когда Иван III начал свой поход на Новгородскую республику[31].

Князья Шуйские сыграли заметную роль в насильственном захвате Новгорода московскими князьями. Когда поздней осенью 1477 года великий князь Иван III появился со своим войском под стенами Новгорода, город должен был защищать князь Василий Васильевич Гребенка Шуйский (бывший псковский наместник). К этому времени он около двух десятилетий был служилым князем в Новгороде, и именно ему выпала печальная участь «сложить целование» Новгороду 28 декабря 1477 года, что стало прелюдией падения новгородской независимости[32]. Интересно, что под Новгород принять участие в осаде вместе с войском великого князя Ивана III пришел и едва вступивший в права княжеского наместника в Пскове князь Василий Васильевич Бледный (предок Скопиных-Шуйских). Он наместничал в Пскове несколько лет между 1477 и 1480–1481 годами, но оставил о себе дурную славу. «Бяше тогда князь в граде Пскове, токмо не воискыи, грубый, прилежаша многому питию и граблению, а о граде не внимаше ни мала», — писал псковский летописец.

Нелицеприятные оценки псковских патриотов становятся понятны, если вспомнить, что речь идет о самом напряженном периоде взаимоотношений московских великих князей с Новгородом и Псковом. Во всяком случае, великий князь Иван III продолжал доверять управление своим наместникам из рода князей Шуйских. Еще одним таким заметным администратором стал князь Василий Федорович Шуйский. Он начал службу в Пскове еще при своем знаменитом отце князе Федоре Юрьевиче Шуйском. Сразу после падения новгородской независимости в 1480–1481 годах он был наместником в Новгороде. В 1491 году состоялось его возвращение в Псков. Здесь, на службе, князь Василий Федорович Шуйский и умер в 1496 году. В Новгороде же началась карьера его сына Василия Васильевича Немого — боярина и опекуна малолетнего Ивана Грозного[33].

Так представители старшей и младшей ветвей князей Шуйских заложили прочную традицию связей своего княжеского рода с этими городами. Сначала они многократно защищали новгородские и псковские земли в ходе войны с Ливонским орденом, а потом наместничали там долгое время. Существование близких по родству и самостоятельных в своих действиях князей Рюриковичей в Новгороде и Пскове было своеобразным историческим компромиссом. Лишь с освобождением от ордынского ига суздальские князья окончательно становятся служилыми князьями у своих московских родственников. Они уже не имели таких прав суда и управления, которыми обладали ранее. Конечно, их почетные права генеалогического старшинства среди многих других княжеских родов соблюдались и обеспечивали им представительство в Боярской думе великого князя «всея Руси». Сохранялась также известная преемственность с прошлыми порядками, поэтому князья Шуйские еще долго будут связаны своими службами с Новгородом и Псковом[34].

Успехи великого князя Ивана III, ставшего государем «всея Руси», изменили взаимоотношения внутри княжеского дома Рюриковичей. Генеалогические споры о старшинстве ветвей князей Шуйских и московских великих князей уже не возникали, но и отменить их навсегда было невозможно. Почва для взаимного подозрения и недовольства все равно оставалась. «Старина» и предания о братском союзе князей Рюриковичей, конечно, являлись важным основанием службы князей Шуйских московскому великокняжескому дому. Однако червь гордыни подтачивал корни родословного дерева бывших владетелей Суздальского княжества. Случалось и так, что князья Шуйские, как сухие листья этого родословца, отпадали от корня, бежали «в Литву» (как это было около 1536 года с Иваном Дмитриевичем Губкой — племянником боярина Василия Немого). Другие князья Шуйские, не исключая самого будущего царя Василия Ивановича, неоднократно попадали в опалу и обвинялись в «измене».

Живший в начале XVI века прадед царя Василия Шуйского, князь Михаил Васильевич Шуйский, не был так заметен, как другие представители рода. Этому есть свое объяснение. Во-первых, его отец князь Василий Юрьевич умер очень рано, еще в 1446 году. Во-вторых, у него имелся старший брат Василий Васильевич Бледный, который и пользовался преимуществами службы. Если в процитированном выше отзыве псковского летописца об этом князе (особенно в части «прилежания к питию») была хоть часть правды, тогда становится понятным, почему вперед пошли представители другой ветви князей Шуйских, происходившие от князя Федора Юрьевича Шуйского (младшего брата князя Василия Юрьевича). Однако в том-то и состояла суть местничества, что оно не давало быстро захиреть различным ветвям аристократических родов, поддерживая их «коллективное» старшинство при любых обстоятельствах.

Про службы князя Михаила Васильевича Шуйского известно совсем немного. В 1495 году он был в свите Ивана III во время похода на Новгород. Кроме этого, он служил переславским наместником в 1508–1514 годах и у него была не очень-то почетная обязанность «стеречь» в Переславле-Залесском детей князя Андрея Углицкого. Хотя, с другой стороны, это явное свидетельство доверия к нему великого князя Василия III. Не случайно автор первой биографии князей Шуйских Г. В. Абрамович отозвался о прадеде будущего царя Василия Ивановича как о «единственном» из этого княжеского рода, кто «тянулся ко двору». «Характерно, — писал историк, — что любили двор и все потомки Михаила Васильевича»[35].